Дамочка с фантазией. Елена Арсеньева
его пугает меня все больше. Дело в том, что я вижу всего этого мужчину, но не вижу его лица. Он лежит полуотвернувшись, прикрыв голову подушкой.
Какое-то время я сижу на своей полке (одетая!), потом решаюсь: рывком наклоняюсь к мужчине и сдергиваю подушку – она почему-то кажется мне очень тяжелой! – с его головы.
И тут же отшатываюсь, снова падаю на полку и утыкаюсь лицом в колени, чтобы не видеть жуткого зрелища, открывшегося мне. Но эта картина так и стоит перед глазами. У него размозжено лицо. Похоже, что кто-то с силой ударил ему по переносице тяжелым предметом. Убил или тяжело ранил. А потом… потом закрыл лицо подушкой. И, видимо, довершил начатое убийство. Мой сосед мертв.
Подушка тяжелая потому, что она впитала кровь из жуткой раны на лице. Этого и добивался убийца.
Стоило представить, что в этом купе недавно был человек, зверски убивший себе подобного, как меня начинает трясти.
Так, стоп. Он прикончил моего соседа, но не тронул меня… пожалел? Или ему нужен был один конкретный мертвец? Может быть, это акт мести?
Ну ладно, этот акт свершен. А куда девался мститель потом?
Вышел в коридор, куда еще!
Я смотрю на дверь. Фиксатор замка повернут. Находится в горизонтальном положении. Значит, дверь закрыта изнутри. То есть убийца никуда не мог выйти.
Он все еще здесь!
Где? Где он?
Озираю крохотное пространство купе. На всякий случай даже заглядываю на верхнюю багажную полку. Разумеется, там никого. С усилием подавляю совершенно кретинское желание поднять свою полку и посмотреть, не прячется ли кто-то под ней, в ящике для вещей. Но там поместится разве что собака средних размеров…
И тут я вижу пивную бутылку. На ней этикетка – «Клинское». Бутылка – закрытая, между прочим, – лежит на моей сбившейся простыне, возле моей подушки, которая нелепо высовывается из наволочки, потому что слишком велика для нее, как все казенные подушки на свете.
Да бог с ними, с казенными подушками. Я смотрю на бутылку. Ее донышко покрыто какой-то темной массой. А на простыне – красные потеки.
Мне понятно – именно этой бутылкой был убит мой сосед по купе.
Бутылка – орудие убийства. Но – кто убийца?! Кто сделал это?
Я снова оглядываюсь, стараясь не смотреть на голое тело, лежащее напротив.
В купе никого нет, кроме нас двоих: живой женщины и мертвого мужчины. Дверь закрыта изнутри. Так что – выходит, мужчину убила женщина? Выходит, его убила я?!
Я – Алена Ярушкина?
В этот жуткий миг я вспоминаю свое имя, возраст, адрес и почему ко мне имеют отношения слова «гонорар» и «творчество». Я вспоминаю своего мужа Михаила (вернее, бывшего мужа, ибо мы недавно расстались), и своего любовника, и своего любимого (это разные люди, прошу не путать), даже вспоминаю, зачем поехала в Москву. Я только не могу припомнить, как убила этого человека.
Более того! Я не помню, чтобы видела его хоть когда-нибудь, хоть раз в жизни, пила с ним коньяк и вино «Ночь нежна», спала с ним и била его пивной бутылкой. Тем более я вообще