Мода на умных жен. Елена Арсеньева
(тоже все выглядело не в пользу подозреваемого), но потом, надо отдать ему должное, сам же нашел доказательства его невиновности.
– А кто этот следователь? Не Бергер ли Александр Васильевич?
– Он самый, угадали… А вы знакомы с ним, что ли?
– Нет, просто та история была громкая, я читала о ней. Григорий Охотников, Римма Тихонова… Да, страшно эта Римма своего любовника подставила, очень умная, очень коварная была женщина. И очень несчастная, судя по всему…[2] Ну и как обошлось у вас с Бергером?
– Честно?
– Ну да.
– С помощью волосатой руки, так сказать. Как стало совсем невмоготу, я вспомнил: а ведь когда-то учился в одной школе с человеком, который носил в ту пору прозвище Муравьиный Лев, а теперь сделался Львом Ивановичем Муравьевым, начальником следственного отдела городского УВД…
– Бог ты мой! До чего же тесен мир!
– В каком смысле?
– Да в том, что со Львом Ивановичем кто только не учился вместе! Мои соседи по дому Сан Саныч и Татьяна Андреевы, например. Правда, они в другом подъезде живут, но роли не играет.
– О, Андреевы ваши соседи? Вы тоже на Ижорской живете? Потрясающе. Мир и правда тесен. Ну, Санька-Танька (мы их так называли когда-то) с Левой очень близкие друзья, они со школьных лет не разлучались, все это время поддерживали между собой отношения, почти как родственники стали. А я держался в стороне от прежних привязанностей. Мы никогда не встречались семьями, ни Левка моих дочь и жену не знал, ни я – его… И, если честно сказать, я не слишком-то верил, что Лева меня вспомнит. Нет, конечно, вспомнит, думал я, куда ж он денется, просто не слишком верил, что он захочет мне помогать. И, в общем, не могу сказать, что он все решил одним звонком. Просто пообещал разобраться – и разобрался. То есть я ему про алиби про свое сказал, и он меня по-мужски понял, почему я молчу, почему имя женщины скрываю…
– То есть Лев Иванович на Бергера надавил, я так понимаю?
– Да нет, просто окоротил его малость. Спросил, почему он вдруг прямо-таки методы Вышинского ко мне применяет, требует доказательств моей невиновности. А ведь теоретически ситуация при расследовании всегда должна трактоваться в пользу подозреваемого…
– А какая была ситуация?
– Двойной удар.
– Pardon?
– В общем, экспертиза установила, что Лариса ударилась головой дважды.
– Это как?
– Да вот так уж как-то. Я лично полагаю, что она сначала ударилась, но то ли сознания не потеряла при этом, то ли очнулась вскоре – и попыталась приподняться. Там в пыли отпечатки ее ладоней были, она опиралась на ладони… Может быть, она даже встала, но тотчас вновь лишилась сознания и снова упала – на тот же роковой угол. Но Бергер почему-то решил, что я нашел ее живую и добил.
– Да вы что?!
– Именно так он и считал.
– Но время смерти… и время вашего возвращения…
– А ему такие «мелочи» были безразличны. Он почему-то вбил себе в
Об этой истории можно прочитать в романе Е. Арсеньевой «Последняя женская глупость».