Прикоснись ко мне. Джус Аккардо
дисками, вытащил один и принялся изучать.
– Это твоя семья? – он прищурился, поднеся коробку к глазам и покручивая ее в ладонях.
Я встала на цыпочки и заглянула через его плечо. С обложки ди-ви-ди диска на меня уставилась Ума Турман в своем иконическом байкерском желтом прикиде.
– Ты хочешь спросить, не родственнички ли мне ребята из фильма «Убить Билла»?
Почему это я решила, что он чокнутый? Может, он все-таки был на тусовке. Я обошлась без джелл-о-шота, а он принял по полной программе – только и всего.
– Почему же ты хранишь эти фотографии, если это не семья?
– Слушай, ты с какой горы спустился?
Ткнув пальцем в небольшую коллекцию фотографий в рамках, которая стояла на камине, я сказала:
– Вот моя семья.
Там были все, кроме мамы. Папашка убрал из дома ее фотографии. Я кивнула на коробки с ди-ви-ди:
– А это все актеры. Кино, понимаешь?
Кейл взял в руки одну из фотографий.
– Странное место.
Это была моя фотография. Я и мой первый велик – бледно-розовый, сверкающий хромом «хаффи» с белыми стриммерами на руле.
– Это ты?
Я кивнула, чувствуя раздражение. Розовые кроссовки, балахон в стиле Китти Уайт и розовые ленты в косичках. Папашка каждый божий день тычет меня носом в эту фотографию, чтобы показать, как низко я пала. Куда подевалась его беленькая девочка с солнечной улыбкой, свеженьким личиком и веселыми косичками, и откуда взялась эта дикая пегая блондинка с пирсингом в носу и надбровных дугах? Мне нравилось думать, что, если бы мама была жива, она гордилась бы той женщиной, в которую я превратилась. Женщиной сильной и независимой, которая не станет мириться ни с чьим дерьмом, включая папашкино. Именно такой я ее себе представляла: такой же, как я, только старше и красивее.
Я посмотрела на картинку, которую Кейл все еще держал в руке. Я ее ненавидела: тот велик был последним подарком, который сделал мне отец. День, когда он подарил мне эту игрушку и когда была сделана эта фотография, стал поворотным пунктом в нашей жизни. Назавтра наши отношения с отцом рухнули. Он все дольше по вечерам оставался на работе в своей юридической конторе, и все стало совсем не так, как было.
Кейл поставил фотографию на место и направился к следующей. Вдруг его рука застыла на полпути, лицо побледнело, а мускулы на челюстях свело судорогой.
– Это подстава, – произнес он спокойным голосом и опустил руки.
– Не поняла!
Я проследила за его взглядом. На фотографии – мы с отцом в прошлом году на Дне поселка. Не улыбаемся. Ни он, ни я. Помнится, особой радости по поводу фотографирования мы не испытывали. Как и по поводу того, что нам пришлось встать рядом.
– Почему они не могли взять меня у ручья? Зачем нужно было приводить меня сюда? – пробормотал Кейл.
– Не мог взять кто?
– Люди из комплекса. Люди из «Деназена».
Я сморгнула. Не может быть – я не так расслышала.
– «Деназен»? Это юридическая фирма?
Кейл вновь повернулся