Мимолетное сияние (Марина Мнишек). Елена Арсеньева
в его лице. Но сложения молодой человек был крепкого, и руки его отличались необычайной силой. Кроме того, он оказался хорошо образован, знал не только польский, но и латынь, а в удали превосходил многих родовитых шляхтичей. Не было равных ему в верховой езде и в умении стрелять в цель! И язык у него был подвешен чрезвычайно удачно. Во всяком случае, историю своего чудесного спасения из Углича, от подосланных Годуновым убийц, он излагал весьма складно. Право, сам Цицерон не мог быть более красноречивым!
– Царь Борис, посягая завладеть Московским царством, когда умрет его зять, царь Федор, тайно приказал убить меня, – рассказывал Дмитрий, вселяя трепет в сердца слушателей. – Но меня спасли верные люди. Предчувствуя, что у Бориса созреет злодейский замысел, они подменили меня другим ребенком. Меня увезли в боярскую семью, где я и воспитывался до поры до времени; потом, чтобы лучше охранить от Годунова, отправили в один монастырь, в другой; а когда пришел я в возраст, тяжко стало мне в Московской земле, и я ушел в Польшу и теперь принял твердое намерение возвратить с вашей помощью отеческое достояние. Хочу я сего не из честолюбия, а чтобы не торжествовало злодеяние. Многие бояре московские также желают этого, многие знают, что я жив, ожидают меня, ненавидят Бориса и готовы признать меня московским государем!
В самом деле, звучало сие красно и правдоподобно, вот поляки и поверили каждому слову. А те, кто не шибко верил, высказывались так: «Пусть это и неправда, но хорошо придумано!» – и выражали согласие попытать счастья и возвести-таки претендента на московский престол.
Пан Юрий теперь не помнил себя от восхищения. С ума сойти: его дочь, простая шляхтянка, будет замужем за русским царем! Перед этим великолепием меркла даже блестящая партия, сделанная Урсулой. Выходит, правильно делала Марианна, что отказывала женихам. Дождалась-таки своего часа!
Конечно, упустить такого зятя пан Мнишек никак не хотел. И он, и братья Вишневецкие наизнанку вывернулись, чтобы привлечь на сторону претендента и короля, и сейм, и церковь. Им удалось собрать в Самборе великое множество шляхтичей, привыкших проводить большую часть жизни на коне и в поле; им не привыкать было воевать, а если речь шла о войне с ненавистными москалями – за это многие и сами готовы были приплатить, несмотря на врожденную скупость и наследственную нищету. Однако тут выгорала и большая прибыль, обещанная царевичем Дмитрием. Служба каждого шляхтича, каждого наемника должна быть щедро вознаграждена, а уж какие выгоды получали его ближайшие сподвижники – Мнишеки, Вишневецкие и сам польский король, – от таких посулов Иван Грозный небось в гробу переворачивался, когда слышал, сколь просто сыночек готов расточить отцово достояние. И все это ради дочери сандомирского воеводы!
Но Мнишек понимал: Дмитрий будет тем больше жаждать Марианны, чем дольше она останется для него недоступной. В умении своей дочери удержать поклонника одними взглядами и улыбками Мнишек не сомневался. Ведь это была его дочь! Для нее главное – власть