Любящие братцы (Мария-Антуанетта, Франция). Елена Арсеньева
были скандальны и непристойны. Современники таким образом описывали его фантазии:
«Грубость молодого герцога вскоре стала такой непомерной, что многие жрицы любви просто отказывались иметь с ним дело, в ужасе от его манер. Отверженный проститутками, несчастный мог искать утешения только у актрис и светских женщин. Вместе с шевалье де Куаньи, герцогом де Фронзаком, графом де Безенвалем и графом д’Осмоном он давал улице Сен-Лазар ужины, где были позволены любые эскапады. Однажды вечером во время такого ужина-сюрприза Филипп приказал подать своим гостям огромный слоеный пирог.
«Кондитер, – сказал он, обращаясь к собутыльникам, – положил в этот пирог такой лакомый кусочек, который оживит самых привередливых гурманов… Вы любите перепелов? Мой повар заверил меня, что мы найдем внутри самую аппетитную, самую сочную перепелочку в мире». (Заметим в скобках, что тогда были в моде маленькие пухленькие женщины, которых называли «перепелочками.)
И он хлопнул в ладоши. Внезапно корка пирога отлипла, и прелестная пятнадцатилетняя блондинка, совершенно голая, по свидетельству Пьера Нодена, выскочила, как чертик из табакерки, «из своего маленького печеного домика, в котором пряталась». Выскочив на ковер, она пробежала через комнату, «крутя попкой и тряся грудью». Все присутствующие с вожделением смотрели на малышку, и герцог счел нужным пояснить, что, конечно, все будут иметь право испробовать ее, но, «чтобы быть уверенным, что гостям подано достойное блюдо, он намерен вначале сам его попробовать».
В комнате раздался ропот недовольства.
– Не нужно спорить, – сказал, улыбаясь, герцог, – я обращаюсь с вами так же, как обращаются в Версале с королем.
Филипп имел в виду знаменитую «пробу», меру предосторожности, бывшую в ходу при дворе много столетий. Монархи так боялись яда, что требовали, чтобы блюда оставались всегда накрытыми, дабы никто не смог ничего в них подсыпать или подлить, «чтобы невозможно было употребить яд». Кроме того, перед тем как подавать любое блюдо государю, специальный кухонный офицер должен был попробовать его. Если через несколько минут он был все еще жив, «продукт» несли королю. Если же офицер умирал в страшных муках, еду выбрасывали. Этот простой метод позволял подавать королю на стол только совершенно проверенную еду.
«Проба», предложенная Филиппом, преследовала другую цель. И граф де Безенваль позволил себе заметить со свойственной ему искренностью и прямотой:
– Я хотел бы покорнейше напомнить вам, что тот офицер никогда не «перчил» еду на королевской кухне.
Его острота вызвала смех присутствующих. (Поговаривали, что герцог Шартрский, посещавший самые грязные и подозрительные притоны, подцепил некоторое время назад дурную болезнь и – как говорили в то время – был «наперчен».)
Филипп совершенно не рассердился. Напротив ответил такими гнусными шутками, которые являлись свидетельством прекрасного расположения духа.
Потом он усадил девочку у своих ног и потребовал