Мистер Невыносимость. К. Граф
не в силах смотреть ему в лицо.
– Прости… Это было так жестоко со стороны Карины – взять и сказать всё вот так, как будто ты ей никогда не говорил о своей любви… Это ужасно, – слёзы лились у меня из глаз горячими потоками, обжигая лицо.
– Что это? Жалость ко мне? – из голоса Лоурена звучало удивление и отвращение одновременно. Наверное, он презирал меня. Такие высокомерные люди наверняка не выносили, когда их жалели.
– Дурак! – не выдержала я, хотела отвернуться, но он уже стоял рядом.
– Посмотри на меня. – Я стала уворачиваться от его руки, которая настойчиво пыталась поймать мой подбородок, но в итоге ему это всё же удалось. Мои щёки горели, кожу щипало от всё ещё катившихся из глаз слёз. – Прекрати! – приказал он строго, глядя мне в глаза, но в противоречие словам давление его холодных пальцев было очень нежным и лёгким.
– Не могу! – взвыла я отчаянно.
И тут произошло нечто из ряда вон выходящее. Странно, что вселенная в этот миг не взорвалась или небо не рухнуло прямо на наши головы, – настолько это было невероятно и неожиданно.
Его губы настойчиво прижались к моим, не оставляя никакой возможности на протест. Они дерзко раздвинули их, открывая его языку дорогу в мой рот. Он дразнил меня нежно, но уверенно, вынуждая ответить на его поцелуй. И я отдалась этой накрывшей меня с головой страсти, смело покоряясь его воле.
Его губы были такими горячими и мягкими, такими неповторимо чувственными! Его большая рука держала мой затылок, запустив пальцы в копну моих распущенных волос.
Это был требовательный поцелуй, наполненный отчаяньем. Я забыла дышать. Земля ушла у меня из-под ног, колени стали ватными и подкосились. Он почувствовал и обхватил другой рукой мою талию ещё крепче. Никогда не думала, что поцелуи могут заставить человека забыть обо всём на свете. Но это происходило на самом деле, здесь и сейчас и именно с Лоуреном. Я хотела, чтобы этот момент не заканчивался никогда!
Моё сердце норовило выскочить из груди, и мне не хватало воздуха, когда он прервал поцелуй. Я уцепилась за его рукава, избегая его взгляда, потому что мне стало жутко неловко перед ним, хотя это была его инициатива – поцеловать меня. Но больнее всего ранило понимание, что он сделал это, всё ещё испытывая любовь к моей сестре. Лоурен страдал по ней и, касаясь меня, думал о ней, даже, возможно, воображал, что это она стояла сейчас перед ним. Я должна была остановить его или хотя бы оттолкнуть, но не смогла и не захотела, и это меня пугало. Я была отвратительная, испорченная девчонка!
– Какая же ты дурочка! – он провёл ладонью по моей голове и крепко прижал к себе.
Да, он был прав, я была дура! И тут он задрожал. Неожиданно я почувствовала тёплые капли у себя на шее под сбившимся шарфом. Лоурен плакал, не издавая ни единого звука.
– Я так жалок, – произнёс он абсолютно ровным голосом даже сквозь слёзы, – докатился до того, что меня жалеет маленькая школьница. Прости!
Я оторопела