В пути. ElisonCha
вас в словах моих мыслей».
Марк посмотрел на ее фото. Такой молодой, такой красивой, живой. Достал из коробки книгу, и прочитал:
«Не про кота»
у меня умер кот.
я продала его огромный дом, занимавший весь коридор, – стало просторней.
начала вновь помещать бьющиеся предметы на открытые поверхности – стало комфортней.
по моей подушке больше не размазана шерсть вязким слоем – стало чище.
меня никто не будит сквозь ночь требованиями погладить – стало удобней.
никто не просит постоянно выпустить из комнаты, а через минуту впустить обратно – стало спокойней.
и кажется – что стало лучше.
но не стало!
и я не расскажу сейчас почему. Уверена, если у тебя есть кот, ты обязательно меня поймешь!
Как и поймешь, что я сейчас большей частью и не про кота-то вовсе – а про то самое – про вообще.
Понимаешь!
Просто у моего друга умер брак.
Сейчас тенденция такая – назовем модно – пандемия браков.
Так вот, друг мне тоже говорит, мол, становится чище, комфортней, свободней.
а потом молчит…
а я в тишине его слов слышу – «но не лучше».
Визг дверного звонка бесцеремонно прервал экскурс мыслей в прошлое. Неловко скинув все в коробку, Марк поспешил к порогу.
В квартиру зашла рыжая гостья, на вид лет 17, с дерзко задранным кончиком носа дикими глазами и наглыми кудряшками.
Она была девушкой Марка или, как сама любила говорить, – его музой.
– Представляешь, мне отец сегодня позвонил, – наливая чай начал он разговор.
– Отец, это который умер? – не отвлекая взгляда от розочки с вареньем, монотонно поинтересовалась Рыжая.
– Да, он.
– И какого черта он хотел?
– Зовет к себе, жить, в Израиль.
– А ты ?
– А я вот, чай пью – раздраженно буркнул Марк.
Поверх борта чашки девчонка ловко метнула на него свой взгляд. Как-то недоверчиво и с упреком.
– Ну, чего ты так смотришь на меня своими глазищами, я же никуда не уезжаю! Столько всего, нужно думать.
Оба тогда понимали, думать тут было не о чем.
За последний год в этом небольшом городишке Марк стал местной звездой. Днем юношеский азарт тосковал на работе. Однако она была непыльной и давала возможность развернуться душе вечером. Тогда со своей группой они устраивали концерт местной молодежи. Ощущение превосходства погружало его с головой в чан счастья. Еврейская предприимчивость отличала парня во всем. Он даже собрал первую местную тату-машинку. И гордо провозгласил себя прародителем нательного творчества сего края. А потом неловко запечатлел пробу на Рыжей в виде замысловатого узора чуть выше правой ягодицы. Тем, наверно, и остался с ней на всю ее жизнь. Но все же изнутри Марка подгрызало некое ощущение себя особенного. Его не покидало чувство, будто