Любовь всей моей жизни. Елена Игоревна Кучерявая
пока не услышали злого окрика. Дед развернулся и с прямой спиной пошел к телеге. Больше они его никогда не видали.
Скоро отец познакомился с соседями по полке (так про себя Манефа назвала их странное спальное место)– это была семья спецпереселенцев Суворовых. Теперь и они тоже спецпереселенцы. Ей даже нравилось повторять про себя это слово. Почему- то теперь она вообще больше разговаривал про себя, нежели вслух. Вслух почему-то совсем не хотелось. Наверно, из-за сестры. Маша мысленно одергивала свои мысли, если они возвращались к Насте. Запрещала себе, слишком еще больно. Но вот сны, ночью никуда от них было не деться. Иной раз не помогали и объятия матери. Хотелось закричать, бежать далеко-далеко, как в Малиново к речке, в объятия деда, как он встречал их детвору вечером на мельнице. Раскрасневшийся, удалой, довольный. От него вкусно пахло хлебом и чистотой. Мане нравилось, как он командовал своим зычным голосом взрослыми сыновьями…
Вскоре к ним на Урал, на Октябрьский поселок, приехали старшие сестры: Лиза и Маруся. Как они добрались было для Манефы загадкой. Девочек, как и отца, определили работать на торфяник. Мама была прикреплена к столовым работам на кухне. Разговаривали вечером перед сном. Манефа слышала, как Лиза рассказывала, когда они сбежали из Сибири, уже на Урале, под Челябинском их поймали и посадили в тюрьму. Пробыли они там месяц, а потом пришел начальник тюрьмы и удивился : «А эти девочки , что здесь делают? Выпустите их немедленно!»
Теперь, когда почти вся семья воссоединилась, жить на полке в бараке стала совсем тесно. К Суворовым тоже прибыли двое детей- подростков. По вечерам отец шептался с Суворовым, Маня слышала обрывки фраз про разрешение и про избу. Разрешат или нет? Дадут или нет? И Маня понимал, что это очень важно, чтобы непременно дали это самое разрешение. Теперь перед сном стала даже легче засыпать, потому что Манефа молилась за это самое разрешение. И вот, наконец, ближе к середине лета отец сообщал, дали. Будем строить новый дом. Пока общий, один на две семьи с Суворовыми, но все- таки, отдельный, значит почти свой.
Выкопали большую яму и прямо сверху поставили крышу. Окна были прямо на полу. Посередине небольшая чугунная печка, от которой веет теплом и уютом. Пол пока земляной, так что ходит нужно прямо в валенках, предварительно обстучав их от снега.
Две семьи переехали в новый дом и стали понемногу обживаться. Зима следующего года почти не запомнилась Манефе, все слилось в какой-то один длинный день ожидания. Позже, взрослая, она с трудом вспоминала эту далеко оставшуюся позади чужую жизнь. Когда она стояла возле низкого окна и ждала маму с работы. Ждала вечера, чтобы собралась вся семья, и повеяло теплом, уютом и спокойствием. Марию определили работать на кухне, а отца на заготовку леса. Вскоре появился еще один повод ждать. Потому что она знала, что осенью у нее день рождения и школа. Дата дня рождения никак не укладывалась у Мани в голове, девочка несколько раз уточняла у матери. И теперь перед сном она повторяла про себя: двадцать