Офисный планктон, или туда и обратно. Артём Анатольевич Кулабухов
белая блузка. Юбка была достаточно короткой, чтобы я заметил краешек черных чулок. Кровь прилила к моей голове, я был потным и бордовым. Под изумленные взгляды усталого пролетариата, потягивающего алкогольные напитки разного калибра, женщина прошла через весь бар и, уже к изумлению всей вселенной, плюхнулась за мой столик.
– Привет, – улыбнулась она.
– Ты опоздала! – это вырвалось случайно и было намного громче, чем того требовала обстановка. Признаюсь, я хотел пошутить. Понятное дело, что 3 минуты – это ерунда, но предъявить за них как будто бы всерьез – показалось мне забавным.
– Не кричи на меня, – обескураженно сказала она и немного обиженно добавила, – я – женщина, мне положено немного опаздывать..
Ее щёки немного порозовели от смущения, и она стала от того еще милее.
– Извини, я просто волнуюсь, – признался я.
– Не стоит, – улыбнулась она, – так куда мы идем?
– В смысле, никуда. Здесь будем.
– А как же шоу?
– А шоу здесь и будет… ты это, сядь со мной, не напротив, а рядом..
– Хорошо, с удовольствием, – она пересела ко мне, – как кофе?
– Не знаю, я еще не пробовал, – я понимал, что все плохо и боялся, что она заскучает, но ничего не мог придумать.
Она пристально смотрела на меня своими прекрасными глазами. Это взбесило. Настроение совсем упало. Я просто не знал, что говорить. Тысячу лет на свидании не был. Но, все же собрав оставшуюся волю в кулак, я повернулся к ней и уверенно сказал:
– Мы ждем еще одну пару. У нас будет двойное свидание. Это и есть шоу. Они оба настолько эпичные персонажи, что я точно знаю – сегодня мы с тобой посмеемся. Он – водитель автобуса и бывший футболист, а она… она примадонна несуществующих оперных театров, застрявшая в генитальной фазе. Самое замечательное, что они пока еще даже не знакомы.
6. Самопроизвольно искрящийся кремень невежества
Собственно понеслась. Ровно в 8:15 в дверях образовался огромный силуэт. Несмотря на музыку в баре и разговоры вышеупомянутого пролетариата, я ясно услышал громоподобное цоканье каблуков и, пронзающий шпагой Д`Артаньяна барабанные перепонки, звон миллионов цепей (золотых и не очень). Раздувшееся кентервильское приведение заковыляло к нашему столику, и ковыляло оно, надо сказать, ничуть не менее чем крайне вульгарной походкой. Потихоньку, по мере приближения к нам, стала вырисовываться голова-сфера, которую до той поры едва ли можно было вычленить из общей массы. На вершине этой головы-сферы красовалась черная шляпа с синими и зелеными перьями. Когда эта баржа пришвартовалась к нашему столику, не присев на свободные напротив нас стулья, она прогудела, пардон, спросила у меня (указывая толстым пальцем-обрубком на менеджера):
– А это еще кто такая? – и, уже обращаясь к моей прекрасной спутнице, грубо добавила, – Девушка, если нам понадобится что-то заказать, я позову вас так.. «Щелк» (она щелкнула пальцами).
Менеджер раскрыла рот от удивления. Я немного запаниковал, ведь поведение этой особы (примадонны)