Галя. Вера Новицкая
разнемогся, а с наступлением весны слег, чтобы более не вставать.
Настасья Дмитриевна осталась вдовой, с восьмилетней дочуркой на руках, без всяких определенных средств существования. Тяжело приходилось бедной женщине: дом, обстановка, сад и огород – все, что составляло их кров и хлеб, перешло к новому учителю, у нее же кроме кое-какого белья, платья, домашней утвари да двух коров ничего не осталось. Но животные тоже требовали пищи, и пришлось расстаться с ними, чтобы на вырученные деньги кое-как просуществовать до поры до времени.
Крепко призадумалась женщина: долгая трудовая жизнь лежала впереди, но не труд пугал эту работницу, а мысль о том, где его можно найти – с ребенком-то на руках.
Кое-как перебилась она лето, доедая свои последние крохи, когда до нее дошло известие, что в Василькове требуется честная, знающая свое дело экономка.
Сам Таларов, бывший земский начальник, к тому времени уже умер. Семья состояла из его вдовы, Марьи Петровны, особы средних лет; сына Виктора – любимца матери, некрасивого, капризного, ленивого и избалованного гимназиста лет четырнадцати; дочери Лели – хорошенькой высокой шатенки тринадцати лет; ее младшей сестры – десятилетней толстушки Нади, веселой и добродушной, да брата и душеприказчика покойного хозяина – Михаила Николаевича, молодого человека лет двадцати четырех, жившего, как и вся семья, безвыездно в Василькове и помогавшего Марье Петровне в ведении дел.
Выбора у Настасьи Дмитриевны не оставалось; надо было с радостью, как за единственный исход, ухватиться за это место, тем более, что хотя работы, видимо, предстояло много, но жалованье давали приличное и соглашались взять вместе с ребенком. Пришлось проститься со свободой, со своим, хоть маленьким, но собственным углом и из самостоятельной хозяйки перейти на положение почти прислуги. Нелегко далась эта перемена бедной женщине.
Не сразу уложилась в новые, тесные рамки и выросшая на просторе, привыкшая свободно выражать свои впечатления и вкусы самолюбивая, независимая по характеру Галя. Сначала девочка резко протестовала, отстаивая свое детское равноправие, говоря прямо и открыто все, что возмущало или сердило ее, восхищало и радовало. Но жизнь шла своим чередом: постепенно умная, чуткая девочка сумела найти в ней настоящее место, примириться с ним и не так уже болезненно ощущать шероховатости своего положения.
Первый же день водворения Гали на новое место ознаменовался шумным событием.
Обежав и осмотрев всё, интересовавшее ее в доме и на дворе, девочка забралась в прилегавший к веранде большой сад. Она успела уже исследовать значительную его часть, как вдруг остановилась на углу одной аллеи, заинтересованная происходящим там.
Около старой раскидистой яблони, обильно увешанной красневшими на ней громадными плодами, возился худощавый гимназист лет четырнадцати. Облюбовав два особенно крупных и соблазнительных яблока, манивших его со значительной высоты, мальчик прибегал к различным ухищрениям, чтобы сбить их. Одним из приемов, притом