Парфетки и мовешки. Татьяна Лассунская-Наркович
шерочки[11], если бы вы знали, как я люблю m-lle Скворцову! Она такая душка, такой ангел, – и с этими словами одна из шестушек восторженно закатила глаза.
– Все они душки, пока им в ученицы не попадешь, – небрежно бросила Кутлер.
– Ах, что ты, шерочка, да я бы была на седьмом небе отвечать такой душке, как m-lle Скворцова!
– А вот я так очень даже от этого несчастлива, – оборвала ее Кутлер.
– И очень жаль!
– Это меня или Скворцову?
– Ах, оставьте, пожалуйста, я с вами и разговаривать не желаю! – переходя на «вы» и тоном, который должен был выражать презрение, ответила шестушка.
Но Кутлер не заметила презрительного тона и, в свою очередь, восторженно воскликнула:
– Нет, медам, уж кто действительно красавица и ангел, так это m-lle Антарова.
– Ха-ха-ха! – делано расхохоталась шестушка. – А по-моему, эта Антарка просто… рожа, да еще и препорядочная!
– Не сметь так отзываться о моем предмете! – крикнула Кутлер, грозно наступая на свою противницу.
– Ах, скажите, как страшно, как я испугалась! – продолжала дразнить ее шестушка.
– Медам, да не кричите вы так, того гляди классюхи сбегутся, – останавливали окружающие не на шутку разошедшихся девочек.
– Да как она смеет так отзываться о m-lle Скворцовой!
– Ничего я про нее не говорила, а вот вы посмели сказать, что моя Липочка Антарова – рожа!
– И еще десять раз повторю!
– Видите? Это она ссорится.
– Да ну вас, замолчите обе!
– Пойдем лучше отсюда, – потянула Ганя свою неспокойную спутницу.
Та нехотя повиновалась, но не переставала ворчать:
– Тоже мне, обожательница!.. Нашла кого обожать, этакую фурию, как Птица, вдруг в ангелы произвела и смеет еще Липочку ругать! Подожди, матушка, покажу я, как меня трогать! – и Кутлер погрозила в сторону шестушки.
– Кто эта Антарова, из-за которой вы так спорите? – с любопытством спросила Ганя.
– И ты еще спрашиваешь?… – удивилась Кутлер. – Боже мой, да где же у тебя глаза, ну как могла ты не заметить такую красоту! Нет, положительно я должна тебе показать мою прелесть, ты тоже наверняка ее заобожаешь… – и Кутлер повела Савченко на верхнюю площадку лестницы.
– Постоим здесь, авось она пройдет мимо, а нет, так я ее как-нибудь вызову.
Девочки прижались к стене, боясь быть замеченными кем-либо из проходящих по коридору классюх.
Гане хотелось вернуться в класс – ее, в сущности, вовсе не интересовал предмет обожания совсем чужой ей и мало знакомой Кутлер. Но, в то же время, она стеснялась выказать свое равнодушие и тем самым обидеть одноклассницу.
– Смотри, вот, вот… – и Кутлер в порыве радости крепко сжала руку Гани.
Мимо девочек быстро прошла хорошенькая воспитанница, первушка, с папкой для нот в руках.
– М-lle! Вы душка, ангел, божество, неземное существо!.. – в каком-то экстазе крикнула ей Кутлер и послала Липочке горячий воздушный поцелуй.
В ответ на
От франц.