Дневник призрака. Ирина Лобусова
Вот как пить дать арестуют… – стонал несчастный старик безостановочно. – Как же… На вахте всю ночь… А он… в здание проник… Арестуют…
– А ну-ка спокойней! – в конце концов Зине надоело его утешать, и ей не оставалось ничего другого, кроме как прикрикнуть. – Надо во всем разобраться! Здесь и сейчас. А уж аресты потом.
– Арестуют… – продолжал вахтер. У него тряслись руки, а в глазах дрожали предательские старческие слезы, придававшие ему совсем уж беззащитный вид.
Крестовская прекрасно понимала, что он прав – его арестуют. Проникновение человека в запертое здание – это халатность на рабочем месте. И уголовная статья на этот случай существует. Ведь если проник – мог и украсть. Теоретически. Хотя и не украл, а только умер в аудитории. И неважно, что расплатой за такую халатность просто не может быть человеческая жизнь.
Зине было безумно жаль этого несчастного вахтера. Может, он и выпивал, может, и проспал всю ночь беззаботно, охраняя монолитные, смолкнувшие до утра корпуса института. Но он был старым. Слезы текли из его глаз. И у него тряслись руки – совсем как кроличьи лапы. А Крестовская не могла видеть, когда у человека трясутся руки: в этом была какая-то унизительная беспомощность – и для того, кто трясся так, и для того, кто видел это, но ничем не захотел или не мог помочь.
– Хорошо, – решилась Зина, – я знаю, что сказать: вы тут ни при чем. Была не была! Но только при одном условии.
– На все согласен, благодетельница вы моя! – не помня себя, запричитал старик, пытаясь стать на колени. К счастью, Зина вовремя успела его подхватить, испытывая какое-то странное чувство опустошенности пополам с омерзением.
– Все сделаю… Отработаю… И деньгами… – хрипел вахтер безостановочно.
– А ну хватит! – не выдержав, наконец рявкнула Зина. – Хватит унижаться, а то передумаю! Условие у меня очень простое.
– Какое же? – Старик, по всему было видно, пришел в себя.
– Рассказать мне всю правду! Понятно? Всю, как есть. То, что нельзя сказать в милиции, – Крестовская смотрела прямо ему в глаза.
– Вот те крест… Ой… – Вахтер, перепугавшись даже больше ареста вдруг выплывшего из памяти крестного знамения, которое он успел свершить, замолк.
– В котором часу заступили на дежурство? – наступала Зина.
– В семь… – очнувшись, заморгал старик, – в институте еще люди были. За последним закрыл дверь в 21.10. Вот, у меня в журнале записано…
– Двери на замок запер? Корпус проверял?
– Двери – да, на замок. А вот корпус мы никогда не проверяем.
– А пить когда стал? – строго посмотрела на него Зина.
– Ну… Около половины десятого первые пятьдесят налил… – не посмел соврать вахтер.
– Что пил? Сколько?
– «Столичную». Вот, купил в соседнем магазине, как на работу шел. – Старик, повинуясь, извлек из мусорного ведра бутылочку в 250 грамм.
– Всего-то? – изумилась Крестовская, понимая, что вахтер мог выпить намного больше.
– Мне нельзя, –