Живица: Жизнь без праздников; Колодец. Борис Споров
с холодноватой торжественностью и не выдержал этой торжественности – расплылся-таки в улыбке, очень уж обуяла радость. – На неделе и уезжаем. Дела сдал… Так вот если бы не отъезд, то мне, пожалуй, шапку наломали бы. Сначала за дом, за ремонт… Перелетиху-то списали. На новой карте области её уже нет, понимаешь, нет – стушевали. А тут, видишь ли, дом отремонтировали. Понятно: кто разрешил, кто хозяин? Без разрешения, агрономка верующая. Ну а где вера, там и секта, там и сборища. Для этого и уединилась, от глаз подальше… Пришлось сказать Самому, попросить, чтобы прикрыл это дело. А ведь все так – только без секты… Прохлопали мы тебя, вот ты в болото и врюхалась. В конце концов, это твоё дело… Но, Нина Петровна, живите так, чтобы других к себе не пристегивать. А то ведь и Ваньку с пути-дороги сбиваешь. Подумала ты о том, что с парнем может стать, если хотя бы в школе узнают, что ты его в церковь водишь? – Он лишь догадывался об этом, догадку высказал, она не возразила – значит, правильная догадка. – А мне как? Брат – работник обкома партии. Короче, сестра, живи как знаешь, но не надо портить жизнь другим. И вот мой тебе совет, а если хочешь – мое требование: оставь Ваньку в покое, Вера с Борисом вдвоем – пусть сами и позаботятся о сыне… И по части меня не забывайся – я ведь на монтаж еду, верхолазом, а сверху, знаешь ли, падать больно… Поберегись и сама… не то ведь бульдозером домишко так под гору и кувырнут, и повод найдут юридический…
И непредвиденно сердце вдруг так защемило, что в страхе перехватило дыхание. И стало жаль себя и сестру в ее убогом одиночестве, вот-вот, казалось, и хлынут слезы. Не хлынули. Захотелось обнять сестру, пожалеть, и в то же время Алексей понимал, что сейчас делать этого нельзя, не надо… Он поднял опечаленный взгляд – и брови его дрогнули: сестра еле уловимо щурилась и улыбалась побелевшими губами.
– Продолжай, что же замолчал, – тихо сказала она.
– Да что говорить!.. Жалко мне тебя, заблудилась ты, – и рукой безнадежно махнул, – вот и жалко.
– А мне так тебя жаль. Давай и пожалеем друг друга. Воздержимся от китайских предупреждений… А в общем ты правильно сделал – предупредил. Хоть буду знать, откуда камни полетят.
Алексей было ухватился за эту мысль: вот, мол, и приехал по-братски предупредить. Только язык не поворачивался врать.
– Не трусь, братка, я твоей карьере не поврежу. Брат за сестру не в ответе, времена не те… Только вот не принесет тебе карьера счастья, это пока только ослепило – раздавят. И за Ванюшку не бойся, малый умный, и не лезь в чужое дело… А то, что дом под горушку, так ведь и голову с плеч можно. На всё, братка, Божья воля… Ешь второе – остынет.
Алексей понял, как умело и хладнокровно сестра подрезала ему крыло.
– И в кого ты у нас такая… камень, да и только?
Нина нервно усмехнулась, она и сама только что подумала, в кого это они с братом уродились – упрямые.
– Дак ведь в маменьку, в кого ещё-то. Или не знаешь, что и ты в неё. Маменька и упрямая, а если бы не упрямая – не бывать бы вам в Заволжье. – Нина и рукой всплеснула, спохватилась, вспомнила и спохватилась: –