Бюро расставаний. Анна Дашевская
его попёрли, – это слово Ни-Ни произнёс с особым вкусом, – значит, он в «Емелинском». Тверской бульвар, дом восемнадцать, во дворе. Таблички там нет, найдёшь выкрашенную в тёмно-зелёный цвет дверь с силуэтом щуки, швейцара зовут Аким. Передашь от меня привет.
– Никодим Николаевич, – решился спросить Глеб. – А если бы я просто так туда пришёл, без привета?
– Ну и пришёл бы, тебе б никто и слова не сказал. Впустят, всё покажут, а Антона ты не найдёшь нипочём. Ладно, тебе работать, и мне работать. Сергею Иванычу привет.
Конечно, рабочий день у инспектора подходил к концу, и он мог бы отправиться домой.
Но, во-первых, был он до невозможности упрям, и если уж решил господина Майера отыскать, то с пути этого сойти не мог. Тем более что от «Савоя» до Тверского бульвара совсем недалеко. Во-вторых, некоторое сочувствие к вдовцу он испытывал: тот и знать не знает, что дома его уже никто не ждёт, кроме следов тщательного обыска и повестки, предписывающей незамедлительно связаться с городской стражей. Ну и, наконец, в-третьих, ему было ужасно любопытно посмотреть на один из этих клубов, созданных по бритвальдскому образцу и ставших чрезвычайно модными среди нетяжело работающих мужчин.
Тверской бульвар.
Двор дома номер восемнадцать.
Дверь. И в самом деле, очень зелёная и с бронзовым щучьим силуэтом.
На стук открыл подслеповато щурящийся, будто спросонья, невысокий мужчина с кожей то ли тёмной от природы, то ли сожженной жестоким солнцем где-то под иными небесами.
– Вам кого? – спросил он без лишней вежливости.
– Старший инспектор городской стражи Никонов, – представился Глеб по всей форме. – Разыскиваю господина Майера.
– Нет здесь таких, – буркнул темнокожий, но дверь закрывать не стал, будто ждал чего-то.
– Вы Аким? Вам привет от Никодима Николаевича, – со вздохом сознался инспектор.
– Да? И как старичок, всё красит волосы в чёрный цвет?
– Нет, как был рыжий с сединой, так и остался.
– Прошу прощения, ваше высокоблагородие, проходите, – и Аким распахнул дверь. – На второй этаж, я вас провожу.
В комнате, затемнённой зелёными шторами, на неширокой кровати сном младенца спал искомый Антон Генрихович Майер, во сне причмокивая губами.
Глеб поморщился:
– Вот тьма, будить его надо. А известие я принёс нерадостное…
– Вы, ваше высокоблагородие, пройдите пока к господину управляющему, там кофейку выпьете, там и подождёте. А я господина Майера разбужу, в чувство приведу и подготовлю.
Вроде бы Аким и не подталкивал его в спину, но Глеб сделал шаг, другой, третий, и вот уже сидит он в строгом кабинете на удобном диване. В руке у него чашка отлично сваренного кофе, а управляющий клубом протягивает ему книжечку в зелёной сафьяновой обложке.
«И что это было? – спросил инспектор сам у себя, когда вызванный Акимом экипаж уносил его и господина Майера в сторону Сретенки. – Ведь ни сном ни духом не собирался я становиться членом, тьма его побери, клуба. Ещё и взнос заплатил, теперь до зарплаты придётся на чебуреках