Юнона. Виктория Васильевна Зубкова
трансляции Юна попросила проводить ее, и когда Лен собрался уходить, в комнату зашла Саят, а следом за ней зашел он.
– Я достал списки больных и погибших людей второго сектора, родители Саят в порядке, в третьем и четвертом пока чисто.
У Юны округлились глаза, но тут же с тяжелым выдохом опустились вниз.
– Если болезнь пойдет дальше, а лекарства нет? Тех водорослей как будто больше нет в природе, и это значит что…
– Скажи своим, – прервал ее Джетом, обращаясь к Лену. – Пусть проверят Ровную реку и застой на извилине, если что-то и будет, то там, я знаю.
– Что ты знаешь?
– А что ты знаешь обо мне… и Ноне с Нилом? – Джет повысил голос, но Саят сжала его руку. Одно ее движение будто усмирило всю злость, сидевшую в душе парня, ненадолго.
– Прости… – единственное, что смог выдавить из себя мальчик, который своими словами, как ему казалось, навлек проклятие на детей.
Тогда было не важно, шесть лет тебе, восемь или десять – важно было только то, что ты лучше всех остальных по рождению, а сейчас, глядя на изменившегося Джетома, он чувствовал себя младше, ниже и слабее не только телом.
– Мама заболела первой, ее просто не привезли домой после раскопок и забрали в изолятор, я остался той ночью с близнецами один. Нона начала плакать, а потом и Нил, у нее болела голова, и все вокруг светилось белым, как она говорила мне, а Нил не мог разглядеть собственные пальцы. Я вызвал врачей, они приехали в костюмах, осмотрели младших и повели их в перевозчик, а потом осмотрели меня и сказали что я тоже болен. Сказали, что мама уже не вернется, и теперь я должен быть сильным и помочь младшим, потому что лекарство кончилось, а к тому времени, когда его привезут, последствия будут уже необратимы.
Было видно с каким трудом Джетом вспоминает свое прошлое. Он не рассказывал об этом никому кроме Саят, и тогда не хотел. Он словно производил огромное усилие, произнося каждое слово. Боль, обида и злость, а может и все сразу – эти эмоции на лице парня было трудно отличить.
– Ты бы понял, что они от тебя хотят? – неожиданно он снова обратился к Лену.
– Нет.
– А я понял… они хотели, чтобы я держал их за руки и успокаивал, пока нам делают инъекции. – бьющееся стекло зазвенело громче испуганного визга Юноны. – Как ты думаешь, что страшнее, знать, что ты сейчас умрешь, или смотреть на смерть своих близких?!
Вслед за стеклянными статуэтками на полу распласталась тумба, на которой они стояли.
– Как ты думаешь, Лен, кто утонул первый?! КТО?!
Саят, умытая слезами, бросилась ему на грудь.
– Прошу тебя, остановись, прошу… – она вцепилась в него пальцами, пытаясь прижать к стене.
– Я не знаю, кто из них уснул первый, не знаю… – бушующий зверь словно вернулся в себя и перестал наконец сдерживать слезы, обняв Саят, он смотрел в стену. – Я испугался и убежал в сторону Ровной реки, сидел там, пока не понял, что вижу свечение. Кто-то рядом стоял, но я уже не мог разглядеть.