Отрава для сердец. Елена Арсеньева
зверей, торчащий пенис и голодная вульва, – она знала: никто не станет вникать в такие мелочи. Ведьма – она ведьма и есть. Развратницу-аббатису ждет позор, аббатису-ведьму – костер!
Цецилия слабо взмахнула ладонью у лица, словно отгоняя жар пламени. Да, Аретино вовремя напомнил о себе. Он хочет Дарию – он ее получит. Лучше это, чем огонь костра!
– Ваше преосвященство, что с вами?
Дрожащий голос привел ее в чувство. Цецилия устремила невидящий взор на лицо Дарии и растянула губы в улыбке.
– Так ты говоришь, убить себя?.. – промолвила она задумчиво. – Ну что ж, если ты не можешь жить оскверненной, пожалуй, и впрямь лучше умереть.
– Д-да? – с запинкой выговорила Дария. – Но это же… как же… грех?
Ага, полдела уже сделано! Она уже не мечтает о смерти так самозабвенно! Похоже, Цецилии достался весьма податливый материал.
– Грех можно замолить, – усмехнулась она. – Конечно, если останешься жива.
– Но ведь ночью… – нерешительно шепнула Дария, с ужасом оглядываясь на свой вздыбленный топчан.
– Ночью что? – жестко переспросила Цецилия, которой уже до смерти надоела навязанная ей Аретино роль покорной сводни. – Представь, что тебе все это лишь приснилось, тебя мучил кошмар.
– Кошмар? – ахнула Дария. – Конечно, что может быть кошмарнее вот этого?! – Метнувшись к постели, она подняла простыню, на которой расплылись пятна девственной крови, обильно разбавленной мужским семенем. – Мою невинность взял дьявол! Как можно замолить это?!
– Да забудь ты об этом! – не сдержавшись, рявкнула Цецилия. – Забудь! Eсли бы тебя изнасиловал смертный развратник, ты что, тоже в петлю бы полезла? Ничего подобного. Стерла бы коленки в молельне, вот и все!
Она не договорила, с интересом наблюдая, как Дария зажмурилась, видимо, изо всех сил стараясь это представить, но тут слезы снова брызнули из-под ресниц, и она открыла детски-беспомощные глаза, прорыдав:
– Не могу! Не могу такого представить! Ведь вы сказали, что с мужчиной я бы получила удовольствие, мне было бы хоть что вспомнить хорошее, а тут… – И она с отвращением передернула плечами.
Цецилия непременно рассмеялась бы – если бы могла. Но она только головой покачала, вспомнив историю про монахиню, которую изнасиловали трое разбойников, и та, одернув свое рубище, перекрестилась: «Благодарю тебя, боже! Без греха и досыта!» Вот уж правда, что неисповедимы пути твои, господи.
– Ну, если дело только в этом… – протянула она задумчиво, словно с трудом искала ответа, в то время как уже ясно видела, что делать, что говорить, и нужные слова неслись наперегонки. – Надо сделать так, чтобы тебя взял смертный мужчина. Тогда будет считаться, что он разрушил твою девственность, а инкуб и впрямь являлся во сне.
– Будет считаться? – недоверчиво переспросила Дария. – А кем?
– Да нами с тобой, – пожала плечами Цецилия. – Особенно если ты испытаешь удовольствие.
Дария нахмурилась, обдумывая