Призрак с хорошей родословной. Дарья Калинина
убивать он ее не собирался. Но неизвестно, как у них там дело обернулось. Возможно, Женька попытался ее поцеловать, Любка начала отбрыкиваться. А так как оба они были под градусом и нетвердо стояли на ногах, то вполне могли упасть. И при падении Любка неудачно стукнулась обо что-нибудь головой. Например, о торчащий из земли камень или железку. Всякое ведь в жизни бывает. Как говорила моя бабушка, на грех и из палки выстрелишь.
– Ты думаешь, я погнался за ней, изнасиловал, убил, а потом еще и в петлю сунул? – даже побледнев от ярости, заорал на Прапора Женька. – Да зачем мне это нужно? Со мной любая девка добровольно будет рада побыть. И вообще, я так вчера набрался, что мне не до любви было. Я и на ногах едва стоял! Какие уж тут погони!
– Никто тебя и не обвиняет! – успокоила его Мариша. – Прапор просто объяснил на твоем примере, что при желании менты могут найти мотив для любого из нас.
– А чего сразу на мне? – пробурчал, уже успокаиваясь, Женька. – Как что, так сразу я. На себя пусть примеривает. У него-то побольше моего был мотив Любку убить.
Теперь наступил черед Прапора побледнеть.
– Что? – заорал он. – Что ты городишь?
– А то! Ты же сам сказал, что Любке деньги заплатил, и она тебе расписку в их получении дала. А что тебе мешало потом ее убить, а деньги обратно забрать? Все десять кусков. Людей и за меньшие деньги убивают!
– Да чтобы я! За десять кусков! Да на нары! Ни за что! – заключил Прапор. – У меня голова на плечах есть. – И он уставился на нас.
– А чего ты на нас смотришь? – осведомилась у него Мариша.
– Вы тоже могли Любку грохнуть, – последовал неожиданный ответ.
– За что же это, интересно? – разинули мы рты.
– Из ревности! – заявили парни и торжествующе переглянулись. – Из-за того, что мы за ней весь вечер ухаживали.
– Нужны вы нам больно, – фыркнула Мариша и закатила глаза, показывая, что больший абсурд и придумать трудно.
– У вас и самомнение! – позавидовала я Прапору и Женьке.
А Катька не сказала ничего, она отвернулась молча, всем своим видом выражая, какого она невысокого мнения о мужчинах вообще и о Прапоре с Женькой в частности, что даже разговаривать с ними не хочет. Однако уже через полчаса мы все между собой помирились. И дружно решили, что самый сильный мотив, как ни крути, все же был у Виктора. Ведь после смерти Любки он вполне мог претендовать на право владения своим домом. Уверенные, что теперь личность убийцы ничего не будет стоить призвать к ответу, мы двинулись к дому, где за стаканами с первачом, поставленным сюда кем-то из сердобольных соседей, сидели бравый капитан и Виктор. Судя по их скорбным лицам, они поминали Любку.
– Погибни она месяца на три раньше, быть бы тебе вдовцом! – глубокомысленно изрек капитан как раз в тот момент, когда мы входили в дом.
– Не допустил бы! – рубанул по столу Виктор. – Будь она со мной, осталась бы жива! Нечего ей было мать свою слушать! Вот кто во всем виноват!
Любима куда-то испарилась, должно быть, видеть мужа в таком состоянии было невыносимо