Хозяин. Дмитрий Красько
командир, – вкрадчиво поинтересовался я. – Ты, вроде, торопился куда-то. Мы не опаздываем, нет?
– Заткнись, урод, – сказал он. – Рули давай.
– Да куда мне рулить?! – ситуация начала помаленьку заводить меня, но нож у шеи пока сдерживал. – Ты перспективы-то обрисуй!
– К скверику вон тому рули, – подсказал он, имея в виду островок древесно-стружечных насаждений слева по курсу.
Это было хоть что-то. Я даже злиться перестал. Подъехал к скверику и припарковался у обочины.
Шепелявый покинул мою машину по-английски, оказавшись при этом огненно-рыжим типом. Ни тебе «здравствуй», ни «прощай». Никогда рыжих не любил. Он только дверцей хлопнул. Быстро, по-воровски огляделся и потопал по аллее в голубую даль. Даже ножик с собой унес.
Я – человек мирной профессии, но мне это не очень понравилось. Понимаю – спешил гражданин. Ножик у шеи подержал. Может, просто словами убеждать не научился. Дефекта речи стеснялся. А с ножиком все было понятно быстро и без слов.
Но ведь нужно и благодарность какую-то иметь. Я его – с ветерком, аккурат туда, куда он и просил. А он ко мне – задом. Нехорошо.
Нащупав под сиденьем монтировку, я тоже покинул машину и прокричал в его презрительно удаляющуюся спину:
– Слышь, а ты мне бабок за «прокатился» не хочешь подкинуть? Мне много не надо – червончик-другой, чтоб на хлеб с салом хватило.
Вместо ответа он, не оборачиваясь, продемонстрировал мне средний американский палец. Совсем нехорошо.
Думаю, этот самый средний палец и решил дело. Мне, недоевшему пирожок, непоспавшему, отказавшемуся по его милости от отдыха – и такие иероглифы показывать? И я поспешил следом.
А он не убегал. Шел споро, но особой прыти не выказывал. Руки – в карманах, спина – полное безразличие, насколько это возможно. В общем, догнал я его быстро. А догнав, положил руку на плечо, намереваясь развернуть к себе:
– Слышь, а я к тебе личным водилой…
Он сам развернулся. И сунул мне в морду кулак. Молча. Ну, точно – дефект речи, стесняется человек разговаривать.
Я отскочил шага на три назад и ошеломленно потряс головой. Я-то собирался просто поговорить. У меня-то дефекта речи не было.
А шепелявый вынул из кармана нож, щелкнул кнопочкой, выбрасывая лезвие, и слегка пригнулся, растопырив руки. И, наконец, преодолел свое смущение, предложив:
– Ты, урод! Продерни отсюда! Спешу я.
– Так ты мне бабок отсыпь, я и продерну. В любую сторону, – внес я встречное предложение и потер ноющую челюсть. Ничего особенного. Бывало, били меня и побольнее. И я принял такую же, как у него, стойку. Только вместо ножа в руке была монтировка. При ударе я ее, слава богу, не выронил – хватательные рефлексы в норме. Что вселяло надежду.
Мы слегка размялись, глядя друг другу в глаза и описывая полукруг вокруг воображаемой точки А по окружности В. Потом он пошел в атаку. Ножом вперед. Кондово пошел. Я пропустил его слева, взмахнул монтировкой и треснул по запястью. Нож звякнул о булыжник дорожки,