Узник чести. Владислав Юрьевич Маркелов
миру энергия начала трепать людей, разбрасывая их по сторонам. Она сталкивала бедолаг до хруста костей и вминала их в стены, перемалывая тела в пыль. Алая кровь щедро пролилась на торговый двор.
Поток горячей силы накрыл и Хейна, вытеснив из его груди холод, но по какой-то неведомой причине вскоре отступил, оставив после себя лишь ужасную горечь на языке.
Кузнец опустил взгляд на Намтор, который все еще лежал на его коленях, и увидел, что глаза выгравированного черепа замерцали мертвенным зеленым светом. Еле различимая глазами простого человека магия, которая выглядела как прозрачный пар, быстро поглощалась клинком, разжигая огонь гравировки еще сильнее. Хейнвил понял, что сводившая людей с ума сила оставила его в покое благодаря кинжалу – вернее, это он поглощал ее в себя, как впитывающая воду губка.
Впрочем, у мужчины не осталось сил удивляться – сначала робко, а затем все увереннее он потянул пальцы к оружию и крепко ухватился за его рукоять. Нестерпимая боль обожгла ладонь человека, как будто он голой рукой взялся за раскаленную железную заготовку, а пальцы задрожали, словно между ними вот-вот проскочит молния. Напряжение переполняло тело кузнеца, и он, не в силах больше сдерживаться, громко закричал, стремительно выбросив левую руку перед собой. Крик человека прервался, когда из его ладони вырвался поток изумрудно-зеленого пламени. Огонь быстро сошел на нет, оставив после себя лишь клубы черного дыма.
Вскоре дым рассеялся, и Хейнвил смог вновь увидеть рыночную площадь. Водоворот силы все еще крутился вокруг, всем своим весом обрушиваясь на бренную плоть мира. Сущность, называемая обывателями магией, буквально сошла с ума. Она видоизменяла и преобразовывала все вокруг, работая куда лучше, чем смог бы самый безумный художник среди людей. Некоторые горожане на глазах обрастали шерстью, у них появлялись лишние конечности, снабженные странными костяными наростами и иглами. Чудовища, в которых обратились жертвы могучего заклинания, не стеснялись ими пользоваться, торопясь искромсать тела окружающих.
Некоторые люди раздувались до невероятных размеров, но страшнее всего было то, что отдельные органы росли неравномерно, отчего пара торговцев справа от Хейна были разорваны собственными внутренностями.
Чудом уцелевший до сей поры Квер сидел на камнях площади в нескольких шагах от кузнеца и смотрел на свои руки. Выпученными от ужаса глазами он наблюдал, как его ногти стремительно удлинялись, превращаясь в нечеловеческие когти, острее, чем лезвие меча. Хейнвил попытался его окликнуть, но из сжатого ужасом горла смог прорваться лишь едва прозвучавший хрип.
Парень продолжал глядеть на руки, пока твердые роговые пластинки не коснулись его глазных яблок. Смешанная с кровью густая прозрачная жидкость заструилась по щекам человека, и поток усиливался по мере того, как когти продвигались вглубь черепа. Через пару мгновений Квер рухнул на спину и замер без движения. Бурая лужа