Мир иной. Что психоделика может рассказать о сознании, смерти, страстях, депрессии и трансцендентности. Майкл Поллан
от меня, слова становились все более редкими, и я ему указал на это. Последовала долгая пауза. – Я медлю, потому что колеблюсь в выборе слов, потому что слова неуклюжи и мало отвечают тому, что я силюсь передать. Они кажутся мне слишком ограниченными.
Да, пожалуй, невыразимость является отличительной чертой мистического опыта.
– Это осознание выходит за рамки какой-либо конкретной чувственной модальности, – пытался он беспомощно объяснить мне свое состояние. Было ли ему страшно? – Нет, ни малейшего страха, только очарование и трепет. (Снова пауза.) Хотя, возможно, немного страха было.
Таким образом он наблюдал (можете назвать это как угодно) рождение… всего, начало возникновения проявлявшейся в эпической последовательности космической пыли, ставшей основой сотворения звезд, потом солнечных систем, а за ними и возникновения жизни, а уже жизнь явила тех, «кого мы называем людьми», а потом последовало овладение языком и раскрытие сознания – «и опять обратно, вплоть до осознания самого себя, лежащего в комнате в окружении друзей».
– Я прошел весь путь назад, туда, где в тот момент находился. Сколько времени все это длилось? Понятия не имею. Но что мне запомнилось особо, так это качество пережитого мною осознания; это было нечто, совершенно отличавшееся от того, что я привык считать Бобом и с чем давно сросся. Как это расширенное осознание вписывается в систему вещей? В какой-то мере я рассматриваю этот опыт как отражающий действительные события, хотя полностью в этом не уверен; он говорит мне, что по отношению к физической вселенной сознание первично. В сущности, оно ей предшествует.
Верит ли он в то, что сознание существует вне мозга? Он не может сказать с определенностью.
– Но если отойти от того, что нам кажется непреложным и в чем мы абсолютно уверены, а именно: что верно как раз обратное [то есть что сознание является продуктом серого вещества мозга], то быть неуверенным – это великая подвижка.
Я спросил его, согласен ли он со словами Далай-ламы, сказавшего, что идея, будто сознание возникает в мозге – идея, безусловно разделяемая большинством ученых, – это «всего лишь метафизическое допущение, а не научный факт».
– Браво! – воскликнул Джесси. – Для человека с моей ориентацией [то есть агностика, вооруженного наукой] это меняет все.
Что касается видений, подобных тому, которое явилось Бобу Джесси, то я не понимаю вот чего: почему, ради всего святого, следует всему этому верить? Я не понимаю, почему бы его просто не отнести к категории «интересных снов» или «наркотических фантазий». Но наряду с чувством невыразимости отличительной чертой мистического опыта – чем бы он ни был вызван: наркотиком, лекарственным препаратом, медитацией, голоданием, поркой или выключением органов чувств, – является убеждение в том, что в нем открывается некая глубокая объективная истина. Уильям Джеймс дал название этому убеждению: ноэтическое качество. Люди чувствуют, что их допустили к сокровенной тайне