Помоги другим умереть. Елена Арсеньева
Но делать нечего: если она не угостит Лотка, то упадет в глазах тренеров ниже низшего. А ее рейтинг здесь и так почти на нуле. Значит, в первую очередь – Лоток.
Она вбежала в конюшню и сразу услышала сердитое ржание. Один из коней, наверное, негодует, что его не вывели покататься. Может быть, Балтимор переживает, что Климов не пришел? Ого, как злобно ржет, чуть ли не рычит. У коней, оказывается, тоже бывает неважное настроение.
А вот и сумка – лежит себе под охапкой сена. Женя наклонилась – и чуть не упала от неожиданности, так загрохотали конские копыта по металлической стенке денника. Да это Балтимор неистовствует!
– Ты что, сдурел? – прикрикнула она строго и погрозила оскаленной морде, приткнувшейся к сетке.
С конем что-то неладно. С чего это он выкатывает налитые кровью глаза и хватает желтыми зубами сетку? И морда в пене. Не взбесился ли? А какую пыль копытищами поднял! Так и садит ногами – не дай бог сейчас оказаться позади него.
– Балтимор, Балтик, – сладким голосом запела Женя, пытаясь успокоить коня. – Чего ты так разоряешься?
Странно, что никто не идет на шум. Хотя в манеже ничего не слышно, а каптерка далеко. А уборщики, эти бомжи, о которых говорила Алиса? Правда что бомжи – их нет и следа.
– Балт, Балтик! – Женя вытащила из сумки яблоко. – Хочешь?
Бросила яблоко на пол и слегка нажала сверху подошвой, чтобы разломилось. Коням трудно жевать твердое и круглое, это она усвоила со вчерашнего дня. Тем более что у Лотка во рту трензеля. Ему достанется половина. А второй, может быть, удастся утихомирить Балтимора? Как бы чего-нибудь не повредил себе от злости!
Евгения опасливо протянула к сетке руку с расплющенным яблоком. Балтимор перестал ржать и раздул ноздри.
– Ах, молодец! – обрадовалась Женя – и замерла, услышав слабый стон, долетевший из денника.
Подскочила к дверце.
– О господи!
В углу, на полу, под самой стенкой, скорчилась человеческая фигура. Синяя рубашка, бриджи… Климов!
Лежит, прикрывая голову рукой. Неужели Балтимор достал-таки копытом?
– Климов! – крикнула Женя и рванула дверцу денника. Две мысли ударили враз: что это может быть опасно, если Балтимор вздумает перенести на нее свою ярость, и что дверца почему-то не открывается.
Дернула еще раз. Ох, да это ведь щеколда упала!
Женя с усилием подняла ее, и дверца сразу распахнулась. Балтимор ринулся к выходу. Да и черт с ним, пусть бежит. Куда он денется? Через забор не перескочит, а устанет, так успокоится. Не то наверняка забьет бесчувственного Климова до смерти, да и Жене перепадет. Беспомощность жертвы, говорят, пьянит не только хищников, а Балтимор далеко не овечка.
Женя отскочила под защиту дверцы и, подхватив валявшуюся на полу метлу, выставила ее вперед, будто вилы. Довольно хилое оружие!
К счастью, дуэль не состоялась: Балтимор вымахнул из денника и поскакал по длинному коридору конюшни, задрав хвост и яростно мотая головой.
«Господи, что же я натворила! – От ужаса Евгению даже шатнуло. – А вдруг