Родом из шестидесятых. Федор Федорович Метлицкий
однажды взял меня в командировку. Вокруг нашего министра, переведенного сюда из таинственных верхов КГБ, был ореол священного ужаса. Но я так не воспринимал этого сурового дядьку с медальным профилем и стеклянными глазами, вел себя с ним как обычно со всеми начальниками, и даже позволял некую непринужденность.
Он был удивлен, прочитав составленный мной отчет о командировке, похожий на драматическое сочинение, но ему понравилось.
Может быть, я чем-то приглянулся ему. Понравилась бойкость моего пера, могущего мыслить нестандартно. И он брал меня с собой в командировки, после чего я писал ему отчеты, напоминающие художественную прозу, которую он читал с удивлением, но одобрял.
Эти поездки в восточные республики были настоящей номенклатурной нирваной. В республиканских столицах нашу делегацию с шефом встречали с цветами и оркестром, почти на руках выносили в длинный черный лимузин и везли на пиршество с восточными яствами в самое злачное место где-то на берегу тихого озера среди гор. На каждом километре пути отдавали честь постовые, неизвестно сколько стоящие на изнурительной жаре. Наверно, это было время перед крупными делами о местной мафии, затеянным председателем КГБ Андроповым.
Пока мы возглашали тосты за великих вождей центра и этой республики, шеф уединялся с таинственными личностями для долгих секретных бесед. Наверно, руководил сетью агентов, спасающих рушащиеся устои системы. Как я узнал позже, он выполнял поручения председателя КГБ.
С тех пор я был под пеленой дружелюбия и всепрощения, и видел в сотрудниках милых и доброжелательных друзей. Ко мне относились странно, с каким-то подобострастием. Может быть, все решили, что я особа, приближенная к императору.
Я тогда был на редкость наивным и искренним, проявлял это в нелепой неискренней форме, панически боясь некоего разоблачения.
– Потому что всегда чувствую правду и фальшь, – ответствовал я искренне на удивление друзей. – И обижать правдой не хочу.
Мое нелепое поведение проявилось, когда перед праздником опекавший меня кадровик Злобин подозвал за свой стальной шкаф.
– Нужны дефицитные продукты? Вот тебе записка в валютный магазин. Бери, не стесняйся. Это волшебный ключик, который откроет тебе все двери. Купишь полный набор, да не за валюту – где она у нас? За рубли. Видишь, как я о тебе забочусь? Может, вспомнишь когда.
Чем-то я ему приглянулся. Не дай бог…
Пошел с заветной запиской в магазин за дефицитом. Шел и всю дорогу зубрил записку от некоего лица, который мог все. Подпись непонятна, не то Шуваев, не то Сулаев.
Ну, пошел с черного хода. В ворота въехала машина – чуть не прокатила меня по стенке. Выскочил из-под нее – там носят ящики с консервами.
– Мне…
И позабыл. Растерялся. Вытащил волшебную записку.
– Шуваева… Александра Ивановича.
– Туда.
Подошел к директору.
– Вы Сулаев? Вот…
Опять забыл, глянул в бумажку.
– Сейчас.