Пёс. Андрей Хорошавин
Запахло сивухой. – Ставь!
– Самогон? – Тимоха неуверенно тёр в руках залапанный гранёный стакан.
– Он самый. – Толик блеснул фиксами. – Да не ссы ты! Мы его уже сутки хлещем.
Еле дождавшись, пока стакан наполнится прозрачной жидкостью, Тимоха жадно заглотил его содержимое и начал торопливо закусывать.
– Крепкий! Градусов шестьдесят, не меньше. – Тимоха глотал закуску, почти не пережёвывая. – Сами, что ли гоните?
– Да ну, сами! Щас расскажу – со смеху помрёшь. – Клацнув крышкой канистры, Толик задвинул её под стол. – Помнишь, на днях пили тут у мужика?
– Я не помню с кем вчера-то пил. – Тимоха, не переставая, глотал закуску.
– Да ты вспомни! Здесь он, рядом со Стёпкой живёт. Дома два вниз по улице. Батеев фамилия. Мы ему ещё кирпич выгружали, а он стол потом накрыл.
– Ну и чё?
– Чё-чё! Я тебя ещё с бабой его знакомил, с Валькой!
– А-а! Это у него собака была? Здоровая такая. Чёрная вроде. Я ещё боялся заходить.
– Наконец-то! – Толик снова поднял канистру и налил во все стаканы и рюмки. Дёрнули ещё по одной. Зажевали.
– Ну и чё тот мужик? – Тимоха, осоловело улыбнулся и рыгнул.
Толик смерил его презрительным взглядом, но продолжил:
– Да не мужик. Ты, слушай! Мы вчера со Стёпкой да Серёгой квасим. Поздно уже. Вдруг выясняется, что пойло уже кончилось и деньги то же. А душа просит продолжения. Я и говорю мужикам: «Самогон будите?», а они мне: «А где?!». А я им: «Где, где! Щас достанем». Собираюсь и пошёл. А погода, как щас. И темень. Подхожу к дому того мужика – свет не горит. Спят лохи.
Тимоха недоверчиво прищурил один глаз:
– Так у него ж собака! Эта, чёрная!
– Ха, собака! В том то и дело. – Толик ковырнул вилкой в тарелке с капустой. – Собаку он припёр недавно. Взял её у сестры. Короче, собака домашняя. Ну, до этого в квартире жила. На цепи сидеть не привыкла. Лежит, как батон. Ни черта не жрёт. Только глазами на всех лупает. Короче, я мимо этой собаки шмыг – ноль внимания. Канистру зацепил и к мужикам.
– Гонишь! – махнул рукой Тимоха, и потянулся за очередным стаканом.
«Мужики» прервали разговор и обратили удивлённые лица на Тимоху. Толик чуть побледнел и сузил глаза:
– Слышь, корешок. Ты бы следил за базаром.
Тимоха втянул голову в плечи, но, поубавив в тоне, продолжал:
– А откуда ж ты знал, где самогон?
«Мужики» теперь перевели пьяные взоры на Толика.
– Да дурак, ты, Тимоха! И дети у тебя дураками будут! – Рявкнул Толик, выходя из себя. Тимоха весь сжался, ожидая удара. – Ты вспомни, что мы у мужика того в тот раз пили?!
– Да не помню я-а! – заблеял Тимоха.
– Да самогон этот, бля, и пили!! Он же им весь «Копай Город» снабжает за бабки! – Толик постепенно успокаивался. – Мы ж, когда у него сидели, ты шары залил и давай гундосить: «Ма-ало хозяин выпивки поставил! Ещё-о бы не мешало!». Он зубами то поскрипел – ну куркуль, а за самогоном, всё-таки пошёл. Да пошёл не в соседнюю комнату и не в кухню, а во двор. Я следом – мол, до параши, а сам и