Голос. Надежда Александровна Шарыпова
холодная! – она протянула ему озябшие ладошки. Он взял их в свои, большие и тёплые.
***
– Дрянь! Ну какая же ты всё таки дрянь! – мать кричала на Настю, размахивая руками. – Нет, детей рожать не надо, никакой от них благодарности! Ну что ты смотришь-то, что смотришь, зенки свои вылупит и смотрит она!
Ссора началась внезапно, впрочем, как обычно. Настя сидела, читала, а когда закончила и пошла куда-то, теперь и не вспомнить куда, забыла поправить накидку на кресле. Сейчас она разглаживала ткань на спинке и подлокотниках, и слёзы тихо закапали из глаз.
– О, она ещё и базлать будет! – мать стремительно вышла из комнаты, передразнивая Настю.
Правда, успокаивалась мама также быстро, как начинала бушевать. Минут через пятнадцать раздался спокойный голос:
– Иди ужинать!
– Я не хочу. – Ответила дочь.
– Я сказала, иди ужинать! – сменив тон, снова позвала мать. Настя побрела на кухню.
Утром Настя плелась обычной дорогой. По небу всё также неслись тучи, но сверху не капало, хотя бы. Свернув за угол забора, Настя увидела знакомый уже бензовоз. Старая машина, облепленная грязью, цистерна крепилась к железкам-осям, которые выступали из-под неё как кости скелета. Было в ней что-то ущербное, недоделанное, неприкрытое. Девочка, постояв пару минут возле грузовика, вдруг развернулась и быстро зашагала прочь от машины, столовой, забора, туда, где шумел город. Прохожие спешили по своим делам, подняв плечи и воротники, пытаясь спрятаться от сырой осени. Настя старалась идти средним шагом, чтобы не выделяться из толпы, мол, и мне куда-то надо и у меня дела. Мельком взглянула на часы, болтаться придётся урока три, плюс перемены, значит до половины двенадцатого. Потом она скажет маме, что голова заболела, и пришлось отпроситься. Но что делать целых три часа? Листья уже падали с деревьев, прилипали к мокрому асфальту, плавали в лужах, люди топали мимо, наступали на них, не замечая. Вот, шаркая, замызганные ботинки тащат грязь за собой, это красные сапожки процокали, лаковые, сияющие невероятно, а навстречу – старые туфли с бантиком, не спешат, обходят лужицы. « И куда это бабулю понесло спозаранку?» – подумала Настя, пристраиваясь под козырёк остановки. – «Я жду автобус». Она вытянула шею, вглядываясь вдаль, не её ли это маршрут, и взглянула на часы. Те, из стоявших на остановке, кто смотрел на неё, потеряли к ней интерес. «Вот так- то лучше, минут двадцать продержаться можно». – Настя посматривала на подъезжающий транспорт.
« Скоро одиннадцать, неплохо». – Настя уже возвращалась. Стоять на остановке оказалось не так просто, она озябла, особенно ноги. Решила идти, куда-нибудь. Бродила, пока не заболело плечо от сумки с учебниками и в икрах не стало покалывать. Ей повезло, матери дома не оказалось.
«Может в магазине, там очередь». – Настя вздохнула с облегчением.– «Сегодня обошлось».
Утром следующего дня в школе проводили анкетирование. Слова « социолог, психолог, социологическое исследование» входили в моду.
– Ребята, ребята, давайте тише! – Симпатичная,