Cон цивилизации. Питер Блэк
на нас, а мы на них, было уже поздно…
***
– Так что-произошло-то!? – мне показалось, что я практически кричу на него, так сильно зазвенело в ушах эхо собственного голоса. Но Клэб, не только не удосужил меня ответом, а со свойской ему непринужденностью человека вульгарного и непосредственного легко переключился на другую тему. Меня сильно разозлила эта его манера общения, поскольку в тот момент я ещё не догадывался, что подобными отступлениями собеседник готовит благоприятную почву для своего великого откровения, с разных сторон подводя рассказ к ошеломляющему финалу.
– А теперь подумай вот о чем, – он лениво растянулся на своей койке расслабленно прикрыв глаза и отправляя в темноту сизые клубы дыма, – и учти, то, что я сейчас скажу, между прочим, не какая-то дурацкая гипотеза из двадцать первого века, а вполне себе современная медицинская догма! – Клэб закинул одну руку за голову так, что стала видна его волосатая подмышка и, устремив взгляд полный меланхолии в потолок камеры, вновь принял свой нарочито философский вид: – Человек, всегда был существом иррациональным, поэтому абсолютно все, что удалось нам выдумать гениального накрепко связано с интуицией! Ты согласен с этим утверждением, Макс?
Он вперился в меня так, будто от одного моего ответа зависела судьба его рассказа. Впрочем, у меня не было причин возражать. Я покорно кивнул, и он, оглядев меня снисходительно, продолжил оглашать свою великую тайну современности.
– Итак, согласно этой догме, достижения писателей, деятелей искусства, учёных и прочил людей не тривиальных по своей натуре, следует относить не к каким-то там логическим умозаключениям, как принято было считать раньше, а к совершенно непредсказуемым, хаотичным интуитивным прозрениям! Ты помнишь, как придумали таблицу химических элементов, или формулу бензола, пенициллин, или в конце концов закон тяготения? – Клэб смотрел на меня настойчиво и пронзительно. – Правильно! – произнёс он, даже не пытаясь дождаться ответа. – Внезапно! Неожиданно! Случайно! По причине, таящейся в нас иррациональности, порою неграмотный шаман или знахарь способен подобраться ближе к ответу, чем дюжина академиков и докторов наук, и все потому, мой друг, – Клэб понизил голос до шёпота, – что иррационалы и мистики – настоящие интуисты, они сердцем чувствуют, что надо делать!
Выговорившись, мой приятель занялся самолюбованием, самодовольно разглядывая свой профиль в куске старого зеркала и приглаживая непослушные черные волосы, а я терпеливо ждал, когда же он наконец подведет общий знаменатель под все свои пространные размышления. Но тут случилось неожиданное. Со шкафа, который больше походил на наспех скреплённые узкими трубками горизонтальные уровни, с гулким звуком что-то рухнуло. Перед ударом, я заметил большую серую тень, которая пролетала у меня перед самым носом, и даже невольно отпрянул от нее назад. Быстро оправившись от неожиданности и осторожно посмотрев вниз, я обнаружил там гигантских размеров пушистое существо, взирающее на меня нахальными