1972. Миссия. Евгений Щепетнов
Моисеевич Фишман был грузным человеком, выглядевшим старше своих пятидесяти лет. То ли из-за тучного сложения, то ли из-за испанской бородки, то ли из-за набрякших под глазами мешков, а может потому, что на его лице отражалась вся многовековая тоска гонимого всеми странами «богоизбранного народа» – как себя называют евреи. Вот если кто-то кроме цыган и умеет жить в чужом обществе, не врастая в него корнями и совершенно не ассимилируясь, так это точно евреи. Умеют они сохранить и особенную внешность, и образ жизни, и без всякого сомнения – образ своего мышления. Народ умный, народ дельный, но… своеобразный, и к ним тоже нужно привыкать особо – как к тем же кавказцам либо цыганам. Знаешь, как с ними общаться, как находить точки соприкосновения – все будет хорошо. Не знаешь… лучше все-таки знать. Нет народов плохих, есть люди, которые не умеют находить общий язык. За исключением жителей Сентинельских островов, которые убивают любого чужака, попавшего на их территорию.
Лев Моисеевич не был карикатурным «еврейским гусаром», одним из тех, кого показывают в комедиях или боевиках, и которые чаще всего выступают комическим персонажем («Мы, гусские, дгуг дгуга не обманываем!»). Речь старого петербуржца была правильной, литературной, голос – звучный баритон, а манеры выдавали в нем человека, привыкшего к уважению и даже почитанию. Эдакий профессор с кафедры медицины, либо биологии.
Однако фартук, похожий на фартук сапожника из фильма «Женитьба Бальзаминова» вносил некоторый диссонанс в образ университетского профессора, можно сказать принижал этот самый образ, опуская его до уровня простого гравера-ювелира из маленькой лавчонки забытого богом Брайтона. В общем – как не пыжься, а работяга ты, и есть работяга. Стоило ради этого уезжать со своей Родины? Ну да, да… гонения… никакой свободы… того и гляди посадят и все отнимут… как страшно жить! А теперь не страшно. Теперь ничего не отнимут. Теперь – все просто отлично! Ибо нечего отнимать!
– Итак, молодой человек, что вы хотели?
– Я Михаил Карпов, и вы хотели со мной встретиться – выдал я горькую правду. От чего лицо «профессора» сразу посерьезнело.
– Вы – Михаил Карпов?! – Фишман был искренне удивлен, и даже недоверчив – Мне сказали, что вам за пятьдесят! Я смотрел по телевизору ваш бой с этим негром… как его там… Али! Вот – Али! На экране вы выглядели старше!
– Так получилось – терпеливо пояснил я, и улыбнулся – Ну что, поговорим?
– Пойдемте… – Фишман сделал приглашающий жест рукой и я проследовал за ним в застекленную полупрозрачным стеклом-«метелицей» комнатушку, даже не комнатушку, а так… маленькую мастерскую, где умещается только стол с инструментами и стул для посетителя. Закуток, по другому и не скажешь.
– Присаживайтесь, пожалуйста! – предложил Лев Моисеевич, и облегченно вздохнув грузно приземлился… вернее «прикреслился» в кресло, свободно вращавшееся вокруг оси. Сел, и вперился в меня взглядом черных, как у своей дочки маслянисто-блестящих глаз.
– Никак не могу поверить, что