Crudo. Оливия Лэнг
Нет, раньше никогда такого не было, какого черта вдруг вскочило сегодня? Вчера их увеселения проходили в шатре на террасе. Теперь там было тихо, пусто и тоскливо, жерди, увитые плющом и усеянные бледными цветочками. Они говорили о сгоревшей многоэтажке. Я видела ее, когда ехала по Вествэй, она стояла вся черная, сказала женщина с ячменем. Сколько людей умерло, восемьдесят, восемьдесят пять? Еще неизвестно. Когда огонь такой температуры, тел не остается. А как же кости? Я думаю, опознают по зубам. Муж Кэти затолкал в рот сразу несколько виноградин. Он слушал другой разговор, между постояльцем и адвокатом-итальянцем. У меня католическое воспитание, Опус Деи, я знаю, о чем говорю, сказал адвокат. Мафия, ответил постоялец, и адвокат размашисто пожал плечами.
Спустя несколько минут Кэти лежала на шезлонге и оценивала свои жизненные решения. Всё не так плохо. Ей сорок, у нее маленький бриллиант на правой руке, она смотрит на гору, никто не мешает ей жить. Она совершенно одна, но при этом плотно окружена. Прошлым вечером перед вечеринкой у них с мужем состоялся серьезный разговор о браке. Мне не нравится необходимость находиться рядом, сказала она ему. Но почему, спрашивал он без конца. В чем причина этого чувства? Не то чтобы у этого чувства может быть причина, если только не считать цветы причиной аллергии на пыльцу. Она просто чихает, и всё, просто ей нужно семь часов, недель, месяцев, лет в день в полном одиночестве, ей нужно тралить дно океана, поэтому она столько времени проводит в интернете. То есть тебе нравится говорить, но ты не любишь, когда тебе отвечают, резко сказал муж, но дело было не в этом. Просто она не знала, как уживаться с кем-то рядом с собой, особенно во время сна. Она мостилась на краю кровати, она старалась изо всех сил. Через две недели она официально принесет клятву на языке, столь же чудовищно обтесанном и потенциально высокомерном, как лейбористский манифест Эда Милибэнда, высеченный на каменной плите. Где та плита, задумалась Кэти. Ее тоже измолотили в щебень? Все ли дороги Англии вымощены памятниками, которые общество признало токсичными? Она залезла в интернет. Плита «ЭдСтоун» стояла в саду ресторана «Айви». Я обещаю контроль иммиграции, я обещаю доступное для покупки жилье и улучшение условий аренды, я обещаю, что Национальная служба здравоохранения обеспечит каждого пациента приемным временем, я связываю себя узами со страной, где уровень жизни каждого следующего поколения превосходит уровень предыдущего. Сколько так будет продолжаться, по их мнению. Кэти, разумеется, хотела, чтобы служба здравоохранения никуда не девалась, но была уверена, что к ее старости люди будут питаться объедками на свалках, пытаясь укрыться от невыносимо палящего солнца. Дело сделано, всё кончено, нет никакой надежды. За неделю до ее отъезда из Британии кусок размером с Делавэр откололся от шельфового айсберга Ларсен С и уплыл прочь. Мексиканский залив полон мертвой рыбы, по океану кружит гора мусора, через которую пешком идти неделю. Она старалась умерить пристрастие своего мужа к сушильной машине, она избегала перелетов