Миллион на стене. Гоар Маркосян-Каспер
сыты были, комфорт им и довольство, а кто о честных людях подумает? У них там небось тюремный врач сидит и чуть что бежит на помощь, а я, художник, человек немолодой, без страховки медицинской живу, не дай бог заболеть, сдохну, как собака. И что, вы думаете, она мне отвечает? Ты, говорит, сам сделал свой выбор. Работал бы, как все люди, и была б у тебя страховка. Понимаете?! Я, значит, не работаю! Машины чинить или торговать, хуже того, в конторе дурака валять это работа, а творчество не работа! Собственно, ничего удивительного, яблоко от яблоньки, с чего мы с матерью ее развелись, та ведь тоже считала, что работать надо, а не красками-кисточками баловаться! И теперь девчонка эта мне указывает, как жить, слово за слово, и принялась меня попрекать, что мало алиментов на нее платил, мать вкалывала, растила, а от меня толку никакого… Ну и я взбесился, неправильно, говорю, мамаша твоя замуж вышла, за банкира надо было или хотя бы работника бензоколонки, а не художника… А-а, черт с ней!
Он сердито махнул рукой.
– Ладно, – сказал Калев, – давай сюда свой список, я передам его Андресу.
– Но получится, что я подозреваю людей, которых не подозреваю.
– Ну дай фамилии тех, кого подозреваешь.
– Я ведь не их подозреваю. Получится неловко. Выйдет, что я голословно обвиняю…
– Никто не собирается их обвинять, – перебил его Калев. – Там просто проверят, нет ли какой-либо из твоих фамилий в компьютере, может, кто-то имел контакт с людьми, проходившими по делам, связанным с похищением предметов искусства.
– Это все у них в компьютере?
– Разумеется, – сказал Калев. – То есть, по правде говоря, понятия не имею. Но по логике вещей…
Матс еще некоторое время смотрел на свой список, потом проворчал:
– Я все-таки выпишу только тех, кто мог передать дальше.
Они уже собрались уходить, Калев, во всяком случае, решительно поднялся с места, когда в дверь позвонили.
– Это Арво, – сказал Теллер, – книгу у меня одалживал, утром звонил, что занесет.
Он вышел в прихожую, и Диана тихо спросила:
– Кто такой Арво? Сын?
Калев кивнул.
– Странно, что мы его ни разу не встретили. На выставках Матса хотя бы. Если уж он имеет отношение к искусству…
– К музеям, – поправил ее Калев.
– Есть разница?
– Есть. Он просто чиновник, – пояснил муж. – А не встречали мы его потому, что он до последней пары лет жил в Тарту. С матерью и отчимом, потом в университете учился, потом работал там. Тсс…
Диана, готовая задать следующий вопрос, закрыла рот и как раз вовремя, отец и сын Теллеры вошли в гостиную.
– Знакомьтесь, – сказал Матс.
Сын Теллера был такой же благообразный, как отец, может даже, еще более, какой-то чересчур уж вежливый, лощеный, разнаряженный средь бела дня в выутюженный черный костюм с белой сорочкой и красно-зеленым галстуком, слишком, по мнению Дианы, ярким, собственно, теперь, эти попугайские галстуки носили все, от телеведущих до президентов.
Он, кажется, заметил, что Диана обратила внимание