Последнее дело Лаврентия Берии. Сигизмунд Миронин
и анализировал он. – Если это Ким начал, то почему именно 25 июня, когда уже почти начался сезон дождей? – размышлял Берия. – Нет, скорее это провокация, начали южане, но так, чтобы северяне увязли». Только на второй день войны, 26 июня, был организован военный комитет КНДР. «А что же тогда раньше-то они сопли жевали? Что мешало лучше подготовиться на случай агрессии южан?» – задал сам себе риторический вопрос Берия. Тем не менее уже через день Корейская народная армия стояла под стенами Сеула, а Ли Сын Ман позорно покинул страну. «А может, не позорно, а специально покинул и все эти трепыхания неспроста?» – ответов у Берии не было.
Неожиданные успехи северокорейской армии привели к возникновению шапкозакидательских настроений у лидера Северной Кореи Ким Ир Сена. По конституции КНДР 1948 года Сеул являлся столицей Северной Кореи. Ким рассчитывал, что падение Сеула будет равноценно капитуляции южнокорейской армии. Не исключено, решил Берия, что первый заместитель председателя СМ СССР и председатель Координационного комитета Н. Булганин, курировавший Вооруженные Силы СССР (иными словами, Верховный главнокомандующий Вооруженными Силами СССР в мирное время), намекнул Ким Ир Сену, что СССР спокойно отнесется к дальнейшему наступлению Севера. Ким Ир Сен, думая, что Сталин в курсе дела, принял решение контратаковать. Однако все пошло не так, как убеждали Сталина Ким и Булганин. Подзуживаемый Булганиным, Ким Ир Сен, почувствовав, что силы Юга очень слабые, двинул неподготовленную армию вглубь Южной Кореи. Захватив Сеул, северяне неделю ждали, когда же начнется восстание. Но его не произошло, и войну пришлось продолжать на фоне все увеличивающегося вовлечения в конфликт Соединенных Штатов и их союзников.
И только 28 июня, после решения Совета Безопасности ООН, принятого в отсутствие советского представителя, который мог бы воспользоваться правом вето, все члены Политбюро, за исключением Ворошилова (плюс пара человек из МИДа, кажется, это были Громыко и Зорин, но их имена Берия помнил не совсем точно), долго думали, как быть, решая вопрос, как дипломатическим путем уладить корейский конфликт. Когда члены Политбюро получили сообщение, что Трумэн приказал бомбить Северную Корею и ввел морскую блокаду побережья и начали бомбить северян, членов Политбюро, особенно Маленкова, охватила почти что тихая паника.
О продолжении наступления на Юг речь не шла, иначе бы, конечно, пригласили Василевского и Штеменко. В этот день Булганин радостно доложил о том, что скоро будет освобождена от ига капитала очередная дружественная страна на Востоке. Берия спросил: «Почему же южные корейцы не взорвали мост через реку на пути к Сеулу? Такое впечатление, что они заманивали северокорейцев вглубь страны?» «Да нет, просто атака кимовцев была стремительной, и мост не успели взорвать», – ответил Булганин, но Берия заметил, что тот чего-то недоговаривает. Уж очень быстро он отвел глаза. Булганин и Ким бодро отрапортовали Сталину, что провокация американцев не удалась и что северяне