Чертополох с окраины Уфы. Фирдауса Наилевна Хазипова
Побывали у братской могилы. Потом мы спустились вниз к реке, к небольшой рощице. Мы находим место и разводим костер. Выгрузили из сумок, кто что взял. Получился внушительный стол. Сидим, обжираемся. Мальчишки стеснительные какие-то, чуть не силком сажали их поесть. Потом играли в «третий лишний», «бой гладиаторов». Девчонки хватали мальчишек за ноги и валили на песок. Те, кувыркаясь, скатывались вниз с возвышенности. Один чуть не сел на костер. Смеху было! А неподалеку класс ОК варил суп, и все время слышался ее голос. Как я мечтаю о том, чтобы пройти с ОК по улице рука в руке, чтобы учила меня готовить на костре и просто всегда была рядом!.. Денек был пасмурный, даже дождик шел. Когда мы возвращались на битком набитый катер, увидели за ним полузатопленный пароход. Около нас остановилось маршрутное такси. Из него вышли люди и, размахивая руками, стали ходить по берегу. Оказывается, ночью здесь будут съемки фильма о Чапаеве, и пароход – это для фильма… Вечером получила посылку из Болгарии. А я, нахалка, давно не писала ей.
16.10. Вечером пришла к своим пятиклашкам. Девчонки с визгом бросаются ко мне, гладят руки, чуть не вешаются на шею. Упрашивают посидеть у них на арифметике.
17.10. На физике произошло ужасное. Я записывала в дневник события. Неожиданно учителка подошла ко мне, молодая, легкомысленная особа, которая не стесняется в выражениях типа «сейчас двину по шее», «заткнись» и пр. «А ты чем занимаешься?» Она забрала тетрадь, несмотря на протесты. Открыла ее. «А ты знаешь, что такие вещи вообще нельзя таскать в школу?» – сказала она, кладя мой дневник в свою сумку. «Уже мысли какие-то появляются», – сыронизировала она. После звонка я бросилась на второй этаж. Мне казалось, что в классе читают мои записи. Сверху спускается Анна Ивановна. «Пожалуйста, – с отчаянием говорю я. – Заберите у физички мой дневник. Не школьный, а….». Я ищу подходящее слово, но она все отлично поняла. Они о чем-то говорят прямо в коридоре напротив учительской. Вскоре АИ возвращает мне тетрадь. «Сумасшедшая, – с легкой укоризной говорит она. – Разве можно такие вещи носить в школу?» Я со слезами благодарила ее, и, обнимая дневник, стояла у окна, пытаясь успокоиться. А куда его можно убрать, если дома читают мои письма и дневники?
23.10. Ждала ОК, мы молча дошли до ворот школы, и вдруг она с болью в голосе сказала: «Ну что ты все бегаешь за мной?» Я даже вздрогнула: до чего же я ее достала.
26.10. Мною овладела апатия. Если раньше я старалась хоть троечку с минусом получить, то сейчас меня не волнует: останусь на второй год или перейду. Все, что раньше меня интересовало, утратило свою притягательность. ВМ меня удивила. «Может, ты поедешь к нам? – сказала она. – Рассеешься. Купим мяса, сделаем пельмени. Посмотришь нашу новую квартиру». Мне очень хотелось поехать, а то домой не хочется идти: опять нанайка своим ворчанием будет на нервы действовать. Но я отказалась: сказала, что надо писать сочинение, что было неправдой. Учителя сочувствуют мне, что ОК меня отталкивает, ВМ даже собиралась бойкот ей объявить. Я сказала, пожалуйста, не надо.
1.11.