Часы для королевы. Евгения Эш
по прилавку и посмотрела продавцу в глаза своим Самым Страшным Взглядом, который она приберегала для Самых Нехороших Личностей. Надо сказать, что глаза у нее были очень выразительные: зеленые, как трава в Проклятом лесу, что начинался недалеко от Старого Особняка, подчеркнутые черными, как крылья ворона, ресницами и тонкими линиями бровей. Такие глаза пошли бы скорее могущественной колдунье, а не бедной сироте без единой монеты в кармане, но раз уж они все-таки достались ей, Беатрис извлекала из этого максимум пользы.
– Ты, бродячий пес, – сказала она, обжигая нечестного лавочника Самым Страшным Взглядом. – Снова взялся за старое? Лучшие плюшки бережешь для богатеев, чтобы они еще вернулись в твою лавку, а беднякам и такая гадость сойдет? Дай нам нормальные плюшки. Вот эту, – Беатрис указала пальцем на толстую, золотистую плюшку. – А еще вот ту и вот эту. И мы – так и быть! – не будем устраивать скандал.
Продавец был мужчина трусоватый, поэтому поспешно отдал страшным клиентам выбранные плюшки, забрал свои деньги и скрылся под прилавком. Возможно, все было бы по-другому, знай он, что никакого скандала в любом случае не будет. Но он не знал, что перед ним были трое сирот, хорошо известные в некоторых районах Флурхан-бале, которые в очередной раз сбежали во время часа сна и которые не стали бы привлекать лишнее внимание из-за каких-то плюшек.
Домой они добрались без приключений. Приключения – такие же невеселые, как истории, которые придумывали Беатрис и Даррел, –начались на следующий день. Когда Даррел придумал новый план побега, но он сработал не так, как надо.
***
– Ты, принцесса-растяпа! – ругался Даррел. – Осторожнее с тарелками! Разобьешь хоть одну, будем дежурить до Заката Веков!
– А ты – дворецкий-черепаха! – отвечала Беатрис. – К каждой тарелке подходишь с уважением и вниманием. Зато так медленно, что они успевают рассыпаться от старости раньше, чем ты их донесешь до стола.
В то утро Беатрис и Даррел дежурили на кухне. Они накрывали на стол к обеду и распугивали товарищей по несчастью своими перебранками.
Тем не менее, они все-таки успели. И даже не разбили ни одной тарелки. За обедом тоже все прошло как обычно.
Был седьмой день недели, когда взрослые не работают, а дети не учатся, поэтому после обеда воспитанники шумным, пестрым пятном вывалились во двор. Беатрис не пошла с ними. Вместо этого она поднялась на второй этаж, в класс рукоделия.
Сиротский приют занимал Старый Особняк, и класс рукоделия разместился в длинном просторном зале. Зал этот, с его пугающе высокими потолками и стрельчатыми сводами, с отделанными дубом стенами и узкими мутными окнами, был такой же холодный и тоскливый, как и весь остальной дом. И даже душное летнее солнце не могло осветить и согреть его.
Беатрис подошла к огромному шкафу цвета коньяка, приоткрыла дверь с бессмысленным лиственным узором и запустила руки в ящик, подписанный ее именем. Она достала недошитую наволочку и набор ниток с иголками, заняла свое место за партой возле