Жизнь взаймы у смерти. Марина Болдова
не произнесла ни слова. «Шок? Не похоже, выглядит адекватной. Тогда чего ж молчит все время?» – он впустил ее в кабинет фельдшера и присел на стул в коридоре. Очередь из нескольких старушек сочувственно молчала. «В городе давно б уж обматерили сто раз за то, что вперед них полез», – подумал невесело, благодарно улыбнувшись всем сразу.
– Что, милок, авария никак? Гляжу, Михалыч привез вас-то, – робко спросила по виду самая старшая.
– Да, небольшая. Колесо лопнуло, – ответил вежливо.
– Ну, ничего. Жене твоей сейчас наша Мария ногу подправит, хорошая у нас доктор, квалифицированная, – выговорила она трудное слово под одобрительные кивки односельчанок.
Он расслабился под нестройный шепоток старушек, видимо, обсуждавших происшествие, даже прикрыл веки, отдыхая.
– А вот и ваша, – раздалось у самого уха, и он стряхнул с себя сонливость и вскочил.
– Спасибо, что пропустили нас, – вновь поблагодарил Шведов и кинулся к открывающейся двери кабинета, чтобы помочь «жене». – До свидания, будьте здоровы.
– И вам не хворать, – ответил нестройный старушечий хор.
На душе у Шведова вдруг стало как-то светло и покойно. То ли сельский воздух на него так подействовал, то ли искренняя доброта бабулек, то ли догнало, наконец, чувство облегчения, что все страшное, что могло произойти, уже в прошлом. Алена по-прежнему молчала, позволяя ему поддерживать себя за талию и опираясь на его плечо. А он на минуту представил, что и на самом деле вот так, бережно, ведет любимую жену до машины, чтобы отвезти домой, уложить удобно на диван, под ее больную ногу подсунуть подушку, а самому метнуться в кухню сделать чаю им обоим, пережившим такое происшествие, аварию, можно сказать. А потом успокаивать друг друга, что все, мол, закончилось, они целы, и пусть это будет самой большой бедой в их еще такой долгой совместной жизни. А потом…
Шведов стряхнул с себя наваждение…
– Михалыч, я сейчас в аэропорт, там машину оставил вчера, и вернусь. Алена Юрьевна останется в доме. Магазин-то работает? Нужно заехать, еды купить. Я же с лета тут не был.
– Работает, заедем, – вот за что ценил Шведов своего старого приятеля – за немногословность…
В доме было тепло, котел автоматически поддерживал температуру на комфортном градусе, соседи присматривали за дачей круглый год, вовремя счищая снег с крыши дома и следя за газовым хозяйством.
Доведя прихрамывающую Алену до дивана, уложив удобно (ну, право, сцена из недавних грез), Шведов вышел в холл, там, в чулане под лестницей на второй этаж, хранился всякий хлам. Он нашел трость, которой пользовался много лет назад, сломав ногу, решив, что в его отсутствие Алене нужно будет хоть как-то передвигаться, мало ли! Прихватил и домашние тапочки…
– Как вы? Болит сильно? – он осторожно снял с забинтованной ноги сапожок.
Алена отрицательно помотала головой.
– Вы бы, Алена Юрьевна, сказали хоть слово! – с досадой высказал он, расстегивая молнию на втором сапоге. – А то молчите, словно не нога травмирована, а язык!
Он