Председатель. Юрий Нагибин
капли окропили землю, пыльный двор и принесли желанную свежесть, и все, кто работал в цехах, кто собирал лом, кто рыл котлован и траншеи коммуникаций, обрадовались дождю. Но затем вхлест обрушился такой могучий водопад, что люди со всех ног кинулись в укрытие. Разбегаются из котлована женщины, карабкаются по глинистым стенкам; неуклюже оскальзываясь, спешат под навес инженерские жены. И только Саня в каком-то неистовстве продолжает вгрызаться в землю.
Натянув на голову куртку, к котловану подбегает Зворыкин и прыгает вниз. Он едва не сбивает Саню с ног. Она оборачивается негодующе и вдруг видит мужа. Капли текут по ее милому лицу, платок сбился, волосы мокрые, кофточка стала прозрачной, а ведь директору было далеко до тридцати. И он со счастливым смехом, под ливнем, обнял любимую и желанную женщину, упал с ней на землю под глиняный скос и стал целовать лицо ее, волосы, грудь…
Крутится пластинка на граммофоне, звучит музыка популярной в нэповское время мелодии «Матчиш прелестный танец». Зворыкин и Рузаев выпивают и закусывают.
Входит Саня, усталая, в комбинезоне и красной косынке.
– Здравствуй, Степа!
– Здорово, курносая! – мрачно буркнул Рузаев.
– Ты что, Степа, затосковал? Прошел все фронты живым, здоровым. Радоваться надо.
– Отвык я от мирной жизни. Куда и сунуться, не знаю.
– Только к нам на завод, – уверенно сказал Зворыкин. – С рабочим классом не пропадешь.
– Нет, Алеха, что ни говори, на фронте было легче… яснее, что ли. А теперь… не понимаю я чего-то… Вот мы сидим, балыком закусываем, пирожок во рту тает, «Смирновская» на столе… Революция кончилась!
– Ладно. Не трави баланду. Знаешь, как в песне: «Жизнь тоже не стоит, она идет…»
Рузаев оглядел стол, просторную, кое-как обставленную квартиру Зворыкина и, подумав о чем-то своем, усмехнулся.
– Богато живете, окопному человеку прямо неловко у вас. Может, сходим попариться? Кости ноют…
– Пошли! – охотно согласился Зворыкин.
В коридоре звонок. Зворыкин идет открывать и тут же в шутливом страхе отступает перед Саниной сестрой.
– Свят! Свят! Свят!..
– Ах, милый пупсик! – засмеялся Рузаев, пытаясь обнять круглый Фенечкин стан, но получил по рукам.
Друзья с хохотом выбегают из квартиры.
– Ну, постой, постой, дай поглядеть на тебя, – говорила Феня, протягивая к сестре короткие полные руки. – Плоха, плоха ты стала, Саня, ох, плоха!..
– Устала я, только с завода…
– Нешто сегодня работают? Бог и тот дал себе отдых в седьмой день недели.
– Воскресник у нас был, – неохотно пояснила Саня.
– Тьфу! Все не по-людски и не по-божески…
– Ты зачем пожаловала? – холодно перебила Саня.
– Семейство тебе кланяется, отец благословение шлет и помощи ожидает.
– Какой еще помощи? Я же писала матери, чтоб оставили меня в покое.
– Великий вождь всея Руси в несравненной мудрости своей даровал Советской державе новую экономическую политику… – строго и торжественно