Страничные рассказы. Владимир Степанович Черняк
замечает, светит ли солнце или ходят по небу тучи, пошли ли на прогулку деревья в сильный ветер, и мелко ли дрожит осина. Вот музыка сильнее природы. Мы не можем не воспринимать её, даже пребывая в пучине своих бедствий. При этом музыка не только сопровождает наши переживания, она преобразует их. Когда я хочу просветлить свои страдания – я слушаю музыку. Некоторые вещи вызывают вибрацию, кажется, какой-то одной душевной струны, но от неё звучат все другие, что иногда приводит если не к облегчающим душу рыданиям, то просто к слезам.
Я думаю, что когда человек находится в спокойном состоянии, когда его не тревожит сильное чувство, тогда он может быть захвачен природой – картинами её непостижимой красоты и непостижимого смысла.
Вот прошли черёмуховые вечера с их прохладой и ожиданием чего-то неясного, какого-то колдовского действия. Теперь сразу после захода солнца вечера веют легким теплом после душного дня, сердце охватывает чувство умиротворённости, но в то же время и удивления от свершившегося чуда. Сказочные образы наполняют смыслом видимые картины. Каждый листок и даже сам воздух, кажется, живут в ощущении чего-то мужественного, сильного, но сдержанного, и чего-то женственного, нежного, загадочного и притягательного. Эти две ипостаси Божественного тоскуют друг о друге, и предвкушение их слияния возбуждает и наполняет смыслом всё сущее. Эти мгновенные ассоциации, возникающие раньше, чем можно успеть о них подумать, оживляют мир, без них он лишается своей духовности, и даже кажется, что они не возникают, а вообще присущи картинам бытия издревле, с начала мира. Так создана сама природа, это всегда так, но это становится ясно только в продолжительные вечера начала лета, может, потому, что мы только что были свидетелями чуда превращения света в темь – эти впечатляющие картины предзакатных вечеров, когда время ощущается, и от этого становится тревожно. Как ни удивительно, но мы вскоре успокаиваемся оттого, что свет гаснет, и не придаём отягчающего значения наступающей тьме и, более того, как бы радуемся ей в порыве живительного осознания неизбежности какого-то очередного чуда.
Скарлетт
Прошедшей зимой мне часто нездоровилось. В один из периодов недуга я с женой был приглашён на юбилейный день рождения одного из моих друзей. Мне показалось, что я почти выздоровел, и – согласился прийти.
Приглашённых было довольно много. Время проходило за тостами, разговорами, шутками. Поначалу я чувствовал себя хорошо, даже произнёс что-то забавное в очередном тосте за именинника. Затем как-то сник, заскучал и потерялся.
В разгар вечера я чувствовал себя совсем уже неважно и только терпеливо переносил всё, потому что видел – жену развлекает и этот стол, и это общество, и она с удовольствием вливается, иногда лидируя, в разговоры.
Меня лихорадило. Я мечтал об уединении и кровати. Некоторым отвлечением было наблюдать за одной симпатичной женщиной. Чтобы не утомлять вас её описанием, я лишь скажу, что она – точная копия Скарлетт из одноимённого английского