Лихое время. «Жизнь за Царя». Евгений Шалашов
как казаки или наемники. Но они не были и обычными ополченцами, вырванными от сохи и брошенными на убой! За год боев многие из мужиков приобрели и воинскую сноровку, и опыт. Казаки Зборовского – бывалые волки наткнулись не на волкодавов, но и не овец. Немало казаков, получивших смертельные раны или проткнутых насквозь, попадали под копыта коней. Кого-то удавалось просто выпихнуть из седла, а кое-где мужики поднимали на копья верхового и бросали его в сторону его же собратьев. Но нужной сноровки и сплоченности, когда стоящие плечом к плечу воины могут отбиваться от кавалерии, не было. То тут, то там ляхи отбрасывали в стороны копийные жала, перерубали древки пик и вклинивались в ряды земских ратников, полосуя тела, не прикрытые доспехами. Длинные копья и пики в тесноте бесполезны, и против сабель и палашей в ход пошли топоры и ножи. Острожки, с которых кололи и рубили, казаки обтекали, как буйная весенняя вода огибает островки. Но кое-где и захлестывает…
Ополченцы пятились, теряли своих, но не бежали, а кое-где даже и отбрасывали казаков, перемогая силу коней и ярость клинков мужицкой твердостью и злостью! Пешая рать держалась, «перемалывая» все новые и новые волны атакующей конницы…
Стоявшие одесно и ошуйно от Пожарского воеводы – Хованский и Лопата-Пожарский – вслух ничего не говорили, но кидали на князя выразительные взгляды. Мол, Дмитрий Михайлович, а не пора ли и нам выводить свою конницу на помощь мужикам? Но Пожарский помалкивал, чувствуя каким-то шестым чувством, что ополченцы устоят и трогать дворянскую конницу пока не след.
То, что русская пехота устоит, понял и гетман Ходкевич. От Поклонной горы выдвинулась густая колонна мушкетеров. Поднимая оружие над головой, наемники перешли Москву-реку и начали разворачиваться для атаки на левый фланг, который держал Туренин с конными ополченцами и стрельцами.
Земским стрельцам было чему поучиться у иноземных мушкетеров. Вот первая шеренга наемников встала на колено, установив мушкеты на подсошки, а вторая кладет оружие на плечи товарищей, и залп! Третья-четвертая шеренги заступают место – и новый залп! А за то время, пока разряжалось оружие, новая смена успевала зарядить ружья – и новый залп! Русская конница, не успев даже начать контратаку, уполовинела. Казаки Зборовского, почуяв слабину, стали нажимать левый фланг. А тут еще отворились ворота, и в спину ополченцам ударили ляхи пана Струся, засевшие в Кремле. Князь Туренин, под которым убили коня, кричал и махал пикой, пытаясь остановить бегство…
Бой за рекой длился уже пятый час. Семен Столяров изгрыз кожаную рукавицу, извелся сам и извел других. Теперь же, когда увидел, что русские бьются едва ли не в окружении, понял – пора!
– На переправу! – скомандовал Столяров, кивнув своим сотникам.
Те только этого и ждали. Пятисотенный отряд кованой рати стал выворачивать к мелководью, чтобы коням было поменьше плыть.
– Куда, мать вашу! Стой! – услышал Семен крики, а потом только увидел всадников, мчавшихся к