Писатель-функционал или Полёты на Марс и наяву. Инна Фидянина-Зубкова
о землю шарообразной капсулы был очень серьёзный, её даже перевернуло два раза и немного сплющило, но в салоне сработала навороченная система амортизации, поэтому Водкин особо и не почувствовал перегрузок, как и обещал ему диспетчер Падалкин.
– Ну, а дальше то что? – размышлял путешественник, тоскуя внутри аппарата.
– Посадка у космодрома Восточный! – дурным голосом озвучила факт приземления бесчуственная автоматика и открыла дверь наружу.
На Водкина тут же обрушился солнечный свет, троекратно усиленный белизной из-за отражения лучей от кристально чистого снега. Мужчина зажмурился. Нежно-голубое небо ворвалось под стекло его шлема, под скафандр, в тело, в кости, и попало в самую душу.
– Вот тебе и зелёная зона! Наверное, я в раю, – уныло предположил Иван. – Хотя… Разве я его заслужил? Я ведь в жизни ни одного доброго дела не совершил… А с другой стороны, отсутствие хороших поступков – ещё ни повод не пускать человека в рай. Ведь и дурных поступков у меня тоже не было… Я что-то вроде чистого листа. Странно!»
У писателя затекли руки и ноги, он попробовал приподняться, оглядеться. Его звало к себе чистое, искрящееся, белоснежное и безбрежное пространство, ожидающее его тёплых ног, которые наверняка провалятся по самую шею в холодный снежный наст. Водкин закряхтел, как старый дед, и продолжил мудрствовать лукаво (опираясь в своих мыслях на писанину своего любимого автора-космонавта, но приходя, однако, к совершенно другим выводам):
– Да, да, я чистый, не исписанный поступками, лист. Листочек. А может быть, дырка от бублика.... Ах, скорее, пустота. Ха-ха! Иван Пустота. И смерть Ивана Пустоты пуста и бессмысленна… А я когда умру, то попаду ни в рай и ни в ад, а в пустоту… Моей душе ведь самое место в пустоте: там скучно, уныло, как тут… Ну да, я должен быть наказан именно пустотой. Поболтаюсь в ней миллион-другой лет душою зябкой, и уже в новом теле наверняка рвану совершать на бренной почве различные поступки.
– Какие? – полюбопытствовал, выйдя из тяжкой зыби «Жизненный советчик».
– Ну какие… Ближнему помогать, собак бездомных кормить, жениться, тёщу уважать, детей растить, а чужим детям деньги на операции отправлять… Да мало ли!
У Ивана от времени и пустых рассуждений заболели затекшие руки и ноги, и он решился на героический поступок – вылезти из своего летательного аппарата. Звездолётчик кое-как выкатился на небольшую и боле менее утрамбованную площадку. А когда вылез, то увидел, что эта площадка образовалась при приземлении его небесного «тихохода»: снег раскидало во все стороны, а в некоторых местах аж до жухлой травы.
С тридцать третьей попытки Иван снял с себя скафандр, кинул его под ноги, и замерзая, беспомощно ощупал руками небольшое внутреннее пространство капсулы в поисках своей одежды и обуви. Капсула видимо уловила нежность мужских рук на своих глянцевых выпуклостях и хмыкнув, выплюнула барахло сердечного дружка наружу.
Дружок рассыпался в мысленных благодарностях и трясясь от холода, насколько смог быстро оделся, и обулся. Немного побегал (то есть потоптался на месте), чтобы согрелся. И с торжествующей улыбкой «победителя смерти» достал из-за пазухи телефон,