Свет на теневую сторону. Людмила Федоровна Шалина
сторона их загоралась светом.
…Предупредительный звоночек, какой-то странный. Как на поплавке звонок, – осторожно вытягивал из переулка, из мглистой сырости листьев влажный товарняк. Что там, звёзды? Уголь! Товарняк, как жизнь назначенная, длинный, длинный и пустой. Раскрыты жадно все засовы, и неотвратимо ползет косой голодный свет от фонарей по дощатому настилу вагонов. Доски высвечены в ощерившихся, как пасть, воротах, – все прощупаны, проверены наперечет.
Всосался темнотой в мокрую листву Кащей товарняка. Умчались по желтушной улице заждавшиеся машины, перемигиваясь красными сигналами. А звон остался в ушах, в снующих живыми щупальцами листьях…
Отдохну, – решила Ветлова, – съезжу завтра в Москву.
Электричка была почти пустой.
Из окна в окно гулял свободно ветер.
Состав раскачивался, проминая шпалы,
Был ощутим до самого последнего вагона
Своей инерционной тяжестью и силой,
Устраняя горечь на душе.
Портьерой с кистями провисла бахрома на ели.
И ветки мягко развела, – утешила вдогонку.
Закрутились, закружились кутерьмой по ходу поезда
Нежные стволы берез, перебегая друг за друга.
Их много, масса бестолковая, легкая, вся в пачках – кипит, бушует.
И меняются кулисы, остывает пыл хоровода, уходящий в рощу.
В глубину той чистой, как классический танец, рощи,
Землей, цветами, травами идёт из электрички к ним.
В фосфорически-зелёной глубине кружение всё тише, тише.
Удержи слезу – в Малоярославце сейчас сядут люди.
И повезет её состав по длинной жизни дальше…
Мама встретила Веру в знакомом платье из поплина, на груди всегда её родонитовая брошка. …Опять ведь мама, недоучившийся искусствовед, начнет толковать своё: «Люди стремятся…» Мама теперь молчит.
На другой день Ветлова пошла в Третьяковку. Андрей Рублёв. Отец, Сын и Дух святой любовно склоняются над чашей Святых даров и в тишине сердечной находят между собой согласие. «Троица». …Мне бы так.
Возвращалась домой, встретила Колю Сергучёва. В переулках у метро была его мастерская.
– Слышь, мне кто-то говорил, ты из Москвы уехала? Это липа?
– Береза.
– Березовым веником значит шпарили? Ну и как, заработки и все прочее? …Усек. Давай теперь в нашу шарашку! Люди стремятся, люди стараются! Но без знакомств сюда не сунешься. Боцман меня сюда устроил. Без него я бы пропал. А таких, как ты, шебутных, жизнь в два счета облапошит.
– А что за шарашка? – вспомнив прежнего «слона».
– Оформительский комбинат!
– Архитектурой занимаешься?
– Она теперь и даром не нужна – много чертиловки.
– Фанерные стенды с рекламой делаешь?
– Коля Сургучев высокими понятиями не спекулирует. У меня дело точное и чистое! Технические проспекты разных марок станков, автомобилей.
– Ты же на защите горой стоял за архитектуру!
– Волки архитектуру съели. Она дама