Битая карта. Иэн Рэнкин
к нему, – Ребус, много лет живший на третьем этаже, питал понятную неприязнь к лестницам. В Эдинбурге, как назло, лестниц было полно, как и крутых подъемов, резких ветров – и любителей поворчать на крутые подъемы, лестницы и ветер…
– Иду.
Перед дверью в одну из комнат Холмс что-то тихо обсуждал с констеблем. Увидев Ребуса, который наконец поднялся на площадку, Холмс отпустил констебля.
– И что, сержант?
– Посмотрите сами, инспектор.
– Ничего не хочешь сказать для начала?
Холмс отрицательно покачал головой.
– Я думаю, всякими там членами вас не удивишь, сэр?
Ребус открыл дверь. Что он ожидал увидеть? Имитацию камеры пыток и голое тело истязаемого? Фермерский двор, где разгуливают курочки и овцы? Мужской член. Может быть, у миссис Крофт в спальне на стене коллекция членов. Вот этот мне попался в семьдесят третьем. Он отчаянно сопротивлялся, но победа осталась за мной…
Но все оказалось хуже. Гораздо хуже. Он увидел обычную спальню, правда с красными лампами. На самой обычной кровати лежала обычная женщина, локтем она упиралась в подушку, а головой – на кулак. И на той же самой кровати сидел, не поднимая глаз, одетый человек, которого Ребус узнал: это был член парламента от Северного и Южного Эска.
– Господи Иисусе, – сказал Ребус.
Холмс высунул голову из-за двери.
– Пошли отсюда на хрен – я на публику не работаю! – заорала женщина. Ребус отметил ее английский выговор. Холмс ее проигнорировал.
– Забавное совпадение, – сказал он члену парламента Грегору Джеку. – Я с моей подружкой как раз недавно переехал в ваш избирательный округ.
Член парламента поднял взгляд, в котором было больше печали, чем гнева.
– Это ошибка, – сказал он. – Ужасная ошибка.
– Я так понимаю, вы тут занимались предвыборной агитацией, сэр?
Женщина, не меняя позы, расхохоталась, так что красный свет лампы, казалось, до краев заполнил ее разинутый рот. У Грегора Джека был такой вид, будто он сейчас двинет ее кулаком. Но он решился лишь на пощечину, да и то промахнулся и попал ей по руке. Голова ее откинулась на подушку, и она еще пуще развеселилась, совсем как девчонка, – задрыгала в воздухе ногами и замолотила руками по матрасу. Прикрывавшая ее простыня сползла на пол. Джек поднялся и, переминаясь с ноги на ногу, принялся нервно почесывать палец.
– Господи Иисусе, – повторил Ребус. А потом: – Идемте, провожу вас вниз.
Не к Фермеру. Фермер начнет орать как резаный. К Лодердейлу. Ребус подошел к нему, изо всех сил изображая смирение.
– Сэр, у нас маленькая проблема.
– Ясно. Наверняка этот сукин сын Уотсон постарался. Всё славы ищет. Всё хочет быть в центре внимания. – Неужто Лодердейл ухмыльнулся? Тощий, с бескровным лицом, он напоминал Ребусу картину, которую он когда-то видел: каких-то кальвинистов или раскольников-пресвитерианцев… в общем, мрачных типов. Готовых сжечь любого, кто попадет к ним