Магия лжецов. Сара Гэйли
свет стоит. Я наболтала лишнего. На его лице читалась неподдельная жалость. Хотя я всего-то собиралась затеряться среди посетителей бара. Еще одна порция выпивки – и он бы уже интересовался моим именем и давал советы. Вел бы себя так, будто мы давно знакомы.
К себе в офис я вернулась, почти протрезвев и перестав злиться. Но была еще достаточно пьяной, чтобы достать из кармана телефон и открыть на нем приложение социальной сети, которым никогда не пользовалась. В профиле у папы красовалась фотография, где он на пляже стоял в обнимку с какой-то незнакомой мне женщиной.
Пролистала остальные его фото – череду посиделок с барбекю и праздничных ужинов в честь дня рождения с друзьями, которых ни разу не видела. Так я просмотрела снимки за несколько лет до тех пор, пока не нашла тот, где были запечатлены мы с Табитой. На нем сестра обнимала меня за плечи. Мы стояли напротив рождественской елки и улыбались – улыбкой, предназначенной для камеры и папы. Он фотографировал нас каждый год, потому что так делала мама, когда мы были еще детьми. Пока однажды ее не стало – в этот год мы стояли перед рождественской елкой втроем, глядя друг на друга и не понимая, как нам теперь отмечать ее любимый праздник.
На фотографии мы были одеты в специально подобранные свитеры – с северными оленями, снежинками и маленькими крестиками. Снимок был сделан за несколько лет до того, как мы все прекратили общаться – об этом свидетельствовала челка Табиты, – но уже тогда в моих черных волосах проглядывала ранняя седина. Мою россыпь веснушек на лице прорезали первые морщинки: гусиные лапки вокруг глаз и хмурая складка между бровей. У нас обеих был острый носик – его нельзя назвать орлиным, но и вздернутым – тоже. Сестра была чуть стройнее меня. На моих фигуре и лице уже были видны последствия образа жизни частного сыщика: слишком много выпивки и слишком много ночных слежек с разбросанными по полу машины обертками от фастфуда. Притом что я не курила – бросила, как только уехала из дома, а до этого курила, лишь бы позлить папу, – выглядела я как заядлая курильщица. У меня был какой-то уставший вид.
Табита на этом снимке – как, впрочем, и на всех – напротив, сияла. Ее длинные волосы, некогда банального темно-коричневого цвета, после возвращения из школы приобрели богатый, насыщенный оттенок каштана, умбры или охры и спадали мягкими волнами. Большие карие глаза походили на мои собственные, но казались отчего-то более искрящимися и живыми. Казались лучше. На лице – ни одной веснушки, единственные морщинки – от смеха и ровно в нужном количестве. Она прибегала ко всем тем хитростям, что в подростковом возрасте заставляли меня срываться на крик: «Так нечестно». В те времена худшим злом для меня была Табита и то, что она вернулась из школы магов, зная, как избавиться от ненавистных веснушек, но не помогала мне.
А теперь мне предстояло расследовать убийство там, где полно подобных детей. Они были в точности такими же, какой стала моя сестра после отъезда. И все же я возьмусь за это дело. Пыталась убедить себя, что не в восторге от этой перспективы, но я просто