Письма из прошлого. Олег Рой
Надюха что-то от меня хочет… Не дает нормально поспать, – подумал Дима, не открывая глаза. – Блин, как же мне плохо!.. Похоже, перебрал вчера… Башка раскалывается, и все тело ноет… Что со мной? Наверное, заболел…»
– Надь… – простонал он, даже не пытаясь разлепить тяжелые веки. – Не приставай, мне так хреново… Лучше дай мне…
И замолк на полуслове, потому что до него вдруг дошло, что он обрел память. Дима вспомнил, кто он, вспомнил, что работает заместителем главного врача психиатрической клиники, вспомнил, что у него есть жена и ребенок, вспомнил многое из того, что происходило с ним до настоящего момента. Отголоски недавних странных видений все еще были живы в голове, но теперь он понимал, что это был всего лишь бред. Вероятно, от высокой температуры.
Он заставил себя открыть глаза и осмотреться. И это ему удалось, хоть и не без труда – перед глазами стояла пелена, а очертания предметов расплывались. Но даже несмотря на это, Дмитрий понял, что проснулся не дома, а в незнакомой комнате с желто-серыми стенами и большим окном с серыми занавесками в цветочек. И что женщина, сидящая на стуле у его кровати, которая вскинулась, увидев, что он открыл глаза, и наклонилась к нему – не Надя. А Полина. Дмитрий четко произнес ее имя, и она обрадовалась.
– Слава богу! – проговорила Полина. – Ты действительно пришел в себя.
Она поднесла к его лицу руку с поднятыми указательным и средним пальцами – жест, который в одних культурах обозначает победу, а в других – знак дьявола.
– Посмотри, сколько пальцев?
– Два…
– Отлично! А ты помнишь, как тебя зовут? И какой сейчас год и месяц?
– Помню… Дмитрий Сергеевич Щеголев… Родился восьмого августа тысяча девятьсот семидесятого года…
– Все верно! – просияла Полина. – Господи, какое счастье, ты в порядке… Как ты себя чувствуешь? Голова сильно болит?
– Сильно… И не только голова… – простонал Дима.
Только сейчас он сумел оглядеть себя и увидел, что одна рука у него забинтована. Дмитрий осторожно поднес другую руку к голове и, ощупав ее, тоже обнаружил повязку.
– Тише, лежи спокойно, не шевелись. Я скажу, чтобы тебе сделали обезболивающий укол, – Полина хотела приподняться с места, однако Дима остановил ее.
– Что со мной случилось? – спросил он. – Почему я в больнице? Я ведь в больнице?
– Дима, давай не будем сейчас об этом говорить, ты еще слишком слаб, – отвечала Полина.
И Дмитрий не стал спорить – у него действительно не было сил говорить.
В палату вошла пожилая медсестра со шприцем в руках и склонилась над его кроватью. Дима вздохнул и закрыл глаза.
Когда он снова пришел в себя, в палате было темно, только пробивался через дверное стекло слабый свет ламп из коридора. Голова и тело все еще болели, но уже не так невыносимо. Оглядевшись в полумраке, Дима снова увидел Полину, она дремала, неудобно скрючившись на стуле, и он решил ее не тревожить, пусть отдохнет. Интересно, а почему