Обстоятельства гибели. Патрисия Корнуэлл
тогда ты объяснил ему, почему спрашиваешь об этом?
– Нет, черт возьми, я же не идиот! Иначе это все уже бы было на первой полосе «Глоуб». Это ж такая новость, что я мог бы сразу проситься обратно в полицию Нью-Йорка или на работу в «Вакенхат»,[8] вот только бы меня никуда не взяли.
– И какой процедуре ты последовал?
– Ничему я не стал на хрен следовать. Этим занялся Филдинг. Конечно, он сказал, что сделал все по правилам, мол, в кембриджской полиции его заверили, что там не было ничего подозрительного, обычная смерть по естественным причинам, чему имелось множество свидетелей. Филдинг распорядился перевезти тело в ЦСЭ, как только копы забрали пистолет и передали в лабораторию, чтобы мы могли выяснить, на кого он зарегистрирован. Рутинное дело, и не наша вина, если санитары облажались, сказал Филдинг, и знаешь, что я тебе на это отвечу? Не прокатит. Обвинят во всем нас. СМИ нас живьем сожрут и будут требовать вернуть все в Бостон. Как тебе такая перспектива?
Перед тем как ЦСЭ приступил этим летом к работе, офис судмедэкспертизы штата располагался в Бостоне, где погряз в политических и экономических проблемах и скандалах, о которых постоянно кричали в газетах и выпусках новостей. Тела погибших терялись, посылались не в те похоронные бюро или же кремировались без надлежащего осмотра, и по крайней мере в одном случае, когда ребенок, как подозревалось, умер вследствие жестокого обращения родителей, эксперт по ошибке протестировал не то глазное яблоко. Начальство то и дело менялось, и в итоге окружной офис пришлось закрыть из-за недостаточного финансирования. Но ничего такого, на что Марино намекает сейчас, в наш адрес сказано не было.
– Не хочу даже и думать ни о чем подобном. – Я открываю дверцу. – Уж лучше остановимся на фактах.
– Вот тут-то и проблема, так как пока вразумительных фактов у нас нет.
– И ты все это рассказал Бриггсу?
– Я сказал лишь то, что ему следует знать, – отрезал Марино.
– Так ты сказал ему то же, что и мне? – снова спрашиваю я.
– Примерно.
– Не нужно было этого делать. Что и кому говорить, решаю я. Мне решать, что ему следует знать. – Я сижу на пассажирском сиденье с открытой дверцей. Дует ветер, а я только что из душа и уже продрогла до костей. – Нельзя поднимать шум только потому, что я занята.
– Ну, ты была чертовски занята, вот я все ему и рассказал.
Я выхожу из мини-вэна и пытаюсь убедить себя, что рассказаное Марино не может быть правдой. Кембриджские санитары никогда бы не допустили такой чудовищной ошибки, и я стараюсь придумать объяснение тому, почему смертельная рана не кровоточила на месте происшествия, а потом вдруг тело стало истекать кровью; прикидываю, за какое время и даже по какой причине человек может умереть в холодильной камере морга. Я совершенно сбита с толку. Никакой зацепки нет, и больше всего меня беспокоит он, этот молодой человек, доставленный к моей двери предположительно
«Вакенхат» – охранная фирма.