Мертвые бродят в песках. Роллан Сейсенбаев
его к убийству, а совесть – к самосуду самоубийству. А улучшение рода, породы и развитие в личность предоставляет сыну, МИНУЯ СТАДИЮ ПОКАЯНИЯ. Но как же сыну улучшиться, коли он снова по тому же кругу будет идти и не получил в отце опыта-примера: осилить отчаяние, переступить преступление даже свое с помощью раскаяния – и так выйти на второе дыхание, на следующие ступени восхождения в Личность? Ведь и наш добрый Кахарман в общем пребывает в убеждении, что этот мир – зол, а сам он хорош, и если стал дерьмом, то это от условий мира, а не от себя. И в этом плане высший (даже по сравнению с Кораном) казахам уровень подан Абаем, к кому в книге Сейсенбаева не раз обращаются. Абай ведь устремлял вектор казаха внутрь себя: как вылечить свое зло и пороки.
Вслушаемся в контекст, в котором появляется образ Абая. В районе Синеморья (их Арал) седьмой день бушуют соляные ураганы. «Ураган часто меняет направление и способен уничтожить весь урожай в целинных областях, не пощадив и хлопок Узбекистана. Тогда и над Иртышом пройдут соляные дожди…
«Значит, беды наших родных краев могут сказаться и за тысячи километров?» – простодушно удивлялась Айтуган (жена Кахармана. – Г.Г.).
«Да, недуг, который случается в одном конце Земли, обязательно даст знать о себе совсем в другом. Таковы закономерности природы. Вот бы так было и в человеческом обществе! Увы, нет этого»…
«Ты все о том же печалишься, Кахарман, – мягко ответила Айтуган. – Раньше я не понимала строчек Абая: «Не будь сыном своего отца, а будь сыном своего народа», – думала: как же такое может быть? А теперь знаю: есть такие люди на земле, и один из них…» – Она не закончила, отвернулась, зарделась…»
…Мчатся годы, все чаще и чаще человек задумывается о своем предназначении, и если ты мыслящий человек, тебе невозможно пройти мимо великого Абая. Кахарман издавна не расставался с книгой Абая. Он страдал над ее страницами. Ибо была она и правдива, и горька. Но и черпал в ней силы, оттачивал ум…. Он понял, что Абай – разный. И еще – что у каждого свой Абай».
Вот это, личность Абая в каждом, – уже переход от Судьбы к Свободе, от Рода – к Личности. (Не могу еще добавить: от фатализма ислама, с его акцентом на Предопределении и судьбе, – к христианскому творчеству личности в свободе…).
А ведь загадочно звучат эти строки Абая, как коан дзенбуддийский. «Не будь сыном своего отца» это прерыв цепи Рода и его рока (подобно и у Христа: да оставит человек отца и мать и пойдет за Мной…) и означать может свободу выбора человеком своего пути и возрастания в Личность, становясь членом более широкой общности – народа. Но тут подстерегает еще большая взаимозаменимость индивидов, джигитов, как особей природных. Так что как «сын своего отца» – более в этом может быть индивидуальности и ближе переход к Личности.
Григорий Гачев
Мертвые бродят в песках
Со скорбью в душе посвящаю эту книгу РЫБАКАМ АРАЛА, ЖИТЕЛЯМ СЕМИПАЛАТИНСКА, ЖЕРТВАМ ядерного безумия и экологических катастроф