Ниже полета ворона. Ян М. Ворожцов
ко мне наведываются хищные животные, я прячусь высоко в ветвях, им меня не достать, а когда уходят или умирают от голоду, я спускаюсь вниз и беру то, что осталось от них – жир, кожу и кости, и зубы, и мозг и язык, и ем, что съедобно, а из прочего мастерю инструменты. Я живу один тут, днями и ночами, не ухожу отсюда. Это мой дом и всем обеспечен я, получаю, что хочу. Мне чуждо скитание, хлеб и соль моя в прошлом, нет у меня более нужды угодничать перед другими, сам себе я хозяин, желудок мой полон еды, я в тепле и защищен от ветра, и не завишу от прочих людей; когда-то уставшим был я и измученным и просил снисхождения у людей и зависел от злых и жадных, но теперь не ведаю я нужды ни в чем. Так сказал Леваоф, а Дюма взял и убил его из зависти. Но этим притча не оканчивалась. Сколько-то дней и ночей Дюма прожил под этим деревом, его верблюд сдох, а однажды среди ночи сбежалось зверье; и Дюма смотрел с верхушки дерева, как терзают мертвую тушу. И он жил, и ему было хорошо. Но однажды вечером сгустились тучи и на пустыню обрушился сильный ливень, из-за чего долина, где росло дерево, превратилась в русло реки. Потоки грязной воды без конца били его вновь и вновь а жалкий трус Дюма прятался в дупле как отшельник молясь кому-то кто не слышал его, а с рассветом дерево было вырвано с корнями из песка и течение понесло его прочь как лодку оно перевернулось и грязная вода с песком, ветками и камнями вливалась в дупло, где прятался Дюма, заполнила изнутри дерево целиком и Дюма захлебнулся в грязи и песке.
Барка, рассказывая эту историю, держал руки над огнем.
Кто из вас Леваоф а кто Дюма, спросил он, но я – это дерево.
Он замолчал, мужчина что-то проговорил женщине.
Здесь неподалеку у меня есть лодка, сказал Барка, и они оба подняли на него ясные просвечивающие глаза, хорошая и надежная я направляюсь на ней по собственному делу но переправлю вас двоих с младенцем на другой берег, ночью здесь оставаться нельзя но к сожалению мул с поклажей не влезет и я боюсь что вам придется принять предложение этого храброго честного человека, и Барка поглядел на горбоносого, я вижу в нем любовь Христа и он делает что говорит.
Горбоносый вернулся к индейцу, ведя красно-коричневого мула за чембур, прицепленный к недоуздку.
Я стал беднее на тридцать пять долларов, сказал он.
Они пересекли равнину и двинулись к месту, где их ждал побитый кареглазый, а длиннолицый при виде вернувшихся сплюнул и зашагал к пленнику по имени Джон Авраам – он был наг, не считая лоскутка мануфактуры, изранен, но улыбался.
Что тут происходит, спросил горбоносый.
Я ухожу, сказал длиннолицый, Авраам со мной пойдет. Я его с вами не оставлю. Только не теперь вот вам мое слово.
Он хотел удрать, пожаловался кареглазый.
Длиннолицый косо глянул на него. Не по нраву мне словцо это но ведь я и вправду подумывал удрать.
Пусть