Сломленный рыцарь. Л. Дж. Шэн
показала она.
Вау. Целое предложение. Это что-то новое.
Я не понимал, зачем она разговаривала на языке жестов, если не собиралась разговаривать вообще, но я не хотел заставлять ее чувствовать себя плохо.
– Да меня не волнует велосипед. – Я отложил страницы и спрыгнул с ветки. Она последовала за мной и села позади. Я не очень люблю ездить на велосипеде. Это жестоко по отношению к яичкам и утомительно по отношению ко всему телу. Я катался на нем для того, чтобы проводить больше времени с Луной. По той же причине я рисовал. Я ненавижу рисовать.
Она склонила голову набок – вопрос.
– Мама снова в больнице. – Я поднял шишку и бросил ее в сторону солнца, заходящего за гору, на которой стояло наше дерево. Мне было все равно, долетела ли шишка до океана, влажно на улице или холодно. Ненавидит ли она меня.
– Я в норме, – вздохнул я, поднимая другую шишку. – Все в норме.
– Я ненавижу это слово – норма. – Показала Луна. – Это не хорошо. И не плохо. Это ничего.
Она опустила голову вниз и взяла меня за руку, сжав ее. Касание было теплым и сильным. Немного грубым. Несколько недель назад Вон сказал мне, что хочет поцеловать Кару Хантинг. А я никогда даже не думал о том, чтобы просто вот так касаться девчонки.
Луна положила мою руку себе на сердце.
Я закатил глаза, смутившись.
– Я знаю, что ты здесь ради меня.
Она покачала головой и еще сильнее сжала мою руку. Сила ее взгляда немного напугала меня.
– Всегда. В любое время. Навсегда, – показала она.
Я глубоко вздохнул от ее слов. Я захотел бросить велосипед в тупое лицо Вона и убежать. А потом умереть. Я хотел умереть где-то в безлюдных песках, превратиться в пыль, позволить ветру унести меня куда-нибудь.
Я хотел умереть вместо мамы. Я абсолютно бесполезный. А ведь так много человек зависит от ма.
Папа.
Лев.
Я.
Я.
Луна указала на солнце перед нами.
– Закат? – вздохнул я.
Она нахмурилась.
– Пляж?
Она покачала головой, закатывая глаза.
– Солнце опять встанет завтра, – показала она.
Она наклонилась. На какой-то момент мне показалось, что она собирается спрыгнуть. Но она сняла булавку с клетчатых кроссовок и проткнула кончик указательного пальца. Без слов она взяла мою руку и тоже уколола палец. А затем соединила их вместе, а я уставился на кровь, наблюдая, как она смешивается.
На ее губах появилась улыбка. Зубы неровные. Немного заостренные. И совсем не идеальные.
Нашей кровью она написала «Или вместе, или никак» на тыльной стороне моей ладони, не обращая внимания на костяшки.
Я вспомнил о велосипеде, который она вернула мне, и усмехнулся.
Она притянула меня в свои объятия. Я утонул в ее руках.
Я не хотел целовать ее.
Я хотел взрезать свою кожу и затолкать Луну в себя.
Спрятать ее от всего мира и сохранить.
Найт – 12; Луна – 13
Меня назвали в честь