Загадки Столетней войны. Андрей Галушка
часов пополудни, и генуэзцы весьма устали, идя маршем весь день. Обоз, в котором везли их большие щиты-павизы, из-за которых они обычно обстреливали противника, отстал. Подчиняясь приказу короля, они, тем не менее, пошли в бой, и подошли к английским шеренгам приблизительно на две сотни метров. Здесь (во всяком случае, согласно более поздним свидетельствам) разразилась короткая гроза с сильным ливнем, намочившая тетивы арбалетов и таким образом (опять-таки, если верить этим свидетельствам) снизившая их дальнобойность. Эффективность генуэзских арбалетов оказалась невелика, в отличие от английских длинных луков. Арбалетчики, оказавшись под новым ливнем – на этот раз из почти метровых английских стрел – были вынуждены, понеся большие потери (погиб, в том числе, их командир Оттоне Дориа), отойти на безопасное расстояние. Но теперь прямо через их ряды, давя и разгоняя ударами мечей (за якобы проявленную трусость), пошли в атаку на англичан французские рыцари.
Джеффри ле Бэйкер писал об этом так:
Когда они увидели, что их арбалетчики не наносят урона англичанам, французские латники вскочили на своих молодых боевых коней и резвых скакунов и поскакали через ряды арбалетчиков, количеством до семи тысяч, отделявших их от англичан, давя их под копытами своих коней и самонадеянно поспешая вперёд, чтобы показать англичанам свою отвагу.
Филипп VІ полностью потерял управление своей армией. Вместо того, чтобы собрать своих рыцарей в один кулак и организовать скоординированную атаку, он оказался вынужден позволить подходившим рыцарям прямо с марша атаковать противника отдельными отрядами «по мере готовности». Первыми, добивая своих же отступающих арбалетчиков, отважно поскакали на врага рыцари Карла ІІ, графа Алансонского. Но их ряды при этом оказались расстроенными, и когда на них обрушился дождь английских стрел, раня и убивая лошадей и рыцарей, атака захлебнулась. Рыцарей, упавших с понёсших лошадей и оглушенных падением, или придавленных раненной лошадью, добивали английские пехотинцы. Три английские пушки своим грохотом и зловонным дымом добавляли смятения непривычным к их залпам лошадям.
Уильям Шекспир в одной из своих исторических пьес «Эдуард ІІІ» (она не всегда входит в список его сочинений, так как считается, что не весь текст принадлежит Шекспиру) так представил этот эпизод сражения в словах французского герцога, обращающегося с плохими известиями к своему королю:
Герцог Лотарингский
Смятенье, государь, от генуэзцев
Произошло: ропща на то, что их
В бой повели без отдыха с дороги,
Чуть заняли они во фронте место,
Как стали отступать, – на них же глядя,
И остальные все бежать пустились;
При этом началась такая давка,
Что от нее неизмеримо больше
Погибло, чем от вражеских ударов.
Упоминает об этом эпизоде и Морис Дрюон в шестой книге своей эпопеи, «Лилия и лев»:
Отголоски