Театр «Глобус». Андрей Феликсович Гальцев
его сразу показался Крату записным повесой. Нахально-смазливая физиономия и липкий взор должны без труда открывать замочки женских сердец. И сразу можно было угадать в нём знатока дресс-кода: педанта брюк, тонкого колориста носков.
Лидочка миловидно светилась в своём тёмном уголке; Анатоль её заслонил, слишком близко подойдя к ней. Старший Рубенс неслышно канул в темноту за кулисой.
До открытия сцены остался час. Снедаемый профессиональным страхом, Крат решил найти Дола. В гримёрной оказалось пусто, только в больших мутных зеркалах виднелись чистые проруби, куда они давеча смотрелись. Он вновь переобулся в свои ботинки, потому что в левом реквизитном башмаке торчал гвоздь. Потом обошёл административный этаж, поясом охвативший всё здание. "Раз, раз, раз", – раздалось в динамиках: сра-сра…. Это был голос Дупы.
Крат побрёл куда глаза глядят и оказался в буфете. Чайку бы выпить для сугрева или стопку водки. Дадут ли в долг? Вроде бы её зовут Марфа. Она кивнула ему. В буфете уже суетились двое дядек, томимых буфетной жаждой. Когда они, как два бестолковых пингвина, освободили наконец подход к прилавку, Крат улыбнулся Марфе.
– Мне бы сто граммов, до завтра в долг.
– В долг? – она посмотрела ему в глаза и бегло оценила состояние лица. – У тебя премьера, да?
– Вот именно. Честно признаюсь, я по-трезвому не выступаю на премьерах: от волнения рот не могу открыть, а главное – примета плохая.
– Плохая? Тогда поверю, но только до завтра.
Он принял от неё половинчатый стакан. Дядьки бурно подзывают его.
– Садись, садись к нам, не стесняйся!
Они пожали друг другу руки и познакомились.
– Крат.
– Фёдор.
– Степан.
Выпили, и Фёдор спешно наклонил над стаканами графин и каждому налил по сто. Это были радостные заговорщики и оказалось к тому же ещё строительные прорабы.
– Надо больше пить, – сказал Степан. – Особенно, когда плохое самочувствие, вдруг в организме чего не хватает.
– А то, – подтвердил Фёдор.
Они принялись на своих примерах доказывать, что самые ответственные объекты ни в коем случае нельзя начинать на трезвую голову: непременно придётся что-то переделывать в нарушение сметы. Равно как и сдавать объекты всухомятку нельзя.
В буфете прибавлялось публики (здесь они не зрители и потому не опасны). Крат отлично беседовал с прорабами и думал параллельно, как бы ему незаметно убежать из театра. Он несколько раз порывался встать и решительно выйти парадным входом, чтобы потом никогда к этому зданию не приближаться. У него в кармане уже хранился телефонный номер одного из прорабов, который тепло звал Крата к себе на стройку: "Стропальщиком за неделю научишься: ты парень талантливый". Прозвенел первый звонок. Он поднялся, и тут в буфет ласточкой влетела Лидочка.
– Всем театром тебя ищем! – запыхалась.
– Да вас всего-то полтора человека, "всем театром"! – он хмыкнул, с удивлением заметив, что получилось нетрезво, а пить на работе