Как Ельцин стал президентом. Записки первого помощника. Лев Суханов
и попросил, чтобы я спустился к нему вниз. Он сам подошел ко мне и, после того как немного отошли от подъезда, спросил: звонил ли я в Пермь? Я подтвердил. И незнакомец тогда сказал: «Будьте осторожны в разговорах по телефону». И, ни слова больше не говоря, повернулся и ушел.
У нас в Госстрое работал Владимир Павлович Юрченко, совмещая работу эксперта при председателе Госстроя с должностью начальника отдела КГБ. Это ни для кого не было секретом, он часто заходил к Борису Николаевичу и как бы невзначай «пропускал» какую-нибудь интересующую нас информацию. Однажды он пригласил меня к себе и спросил: «Ну как, Лев Евгеньевич, работается?» Я хотел было отделаться общими фразами, но не утерпел и рассказал ему о звонке в Пермь и предупреждении незнакомого человека. Юрченко рассмеялся и, сказав: «Сейчас я там наведу переполох», – стал куда-то звонить. Он возмущался «грубыми методами работы…» То есть я лишний раз убедился, что мы находимся под большим, очень тяжелым и очень прозрачным колпаком.
Когда однажды в моем доме возник пожар (в подвале загорелся оставленный строителями битум), то сразу же во всех квартирах были отключены телефоны, во всех, кроме моей. Как будто это была несгораемая, абсолютно автономная линия, которая должна функционировать независимо ни от огня, ни от атомного взрыва. Случайность? Не думаю…
Уже после путча мне показали в КГБ несколько томов негласно собранной на меня оперативной информации. Все мои встречи и телефонные разговоры были зафиксированы и подшиты «к делу».
Но вернемся к XIX партконференции.
Ельцин, если уж замахивался, то всегда бил, причем попадал в самое уязвимое место.
И первый мощный удар системе, державшейся на ходулях демократического централизма, он нанес именно на XIX партконференции. Это был реванш за поражение на октябрьском Пленуме, хотя сам Борис Николаевич так не считал. Представляемый им «счет» правящей партии дал ему такое народное признание, о котором мог только мечтать любой политик. (О том, как Ельцин в буквальном смысле слова прорывался на трибуну, он рассказывал в своей «Исповеди на заданную тему».)
Растиражированные в многомиллионном потоке газет ельцинские слова распространились по стране, восхищая и обнадеживая «демократов». И ярый заступник партии, бодренький Егор Кузьмич Лигачев попал в анекдотическую ситуацию, когда на весь белый свет бросил репризу: «Борис, ты не прав!» Анекдот, родившийся на партийном форуме, автором которого стал самый правоверный большевик, «запачкал» не только его самого, но и весь высокий ареопаг и самого главного держателя перестроечных идей – Горбачева.
Перед партконференцией мы с Борисом Николаевичем много раз возвращались к вопросу о реабилитации, о которой он попросил на конференции. Позднее многие его ругали, упрекали в слабости… Но он должен был пойти на этот шаг, хотя бы для того, чтобы вынудить оппонентов выбросить на стол главные козыри. Этот свой поступок Ельцин потом объяснил так: «Реабилитация через 50 лет сейчас