Деньги или любовь. Жертвы половой войны. Игорь Танцоров
революции» и «современного матриархата», что вообще-то напоминало массовую шизофрению. Конечно, было бы несправедливо огульно грести всех одной гребенкой. Не только многие женщины, но и многие мужчины понимали и понимают нелепость происходящего, организуя очаги интеллектуально-домашнего сопротивления. Но они стыдливо опираются на семейные ценности, архаичные традиции или права отцов, которых самые передовые женщины вообще перестали считать за людей. Сама же идея эмансипации остается чем-то святым и непорочным. Неприкасаемым даже.
Тут, наверное, к месту будет поинтересоваться – а зачем понадобилось такое разрушение общества? Конечно, из самых лучших побуждений. А какие еще у политиков могут быть побуждения? Не власть же и деньги. И не создание же на пустом месте взбудораженных масс, необходимых для этого? Так что природу самых лучших побуждений мы оставим за рамками. Будем считать, что ими двигало стремление к всеобщему счастью.
Собственно мужчины эти просто перехватили инициативу у самих женщин. Первым двигателем эмансипации были, разумеется, несчастливые женщины и если бы все пошло своим медленным естественным путем, вероятнее всего результат был бы совсем иным – умеренным, сбалансированным и гармоничным. Но женскими идеями воспользовались к их, и нашей, общей беде. И идеи, и самих женщин подхватили и понесли, гордо держа над головой во имя светлого будущего и гуманизма.
Если трезвым взором вникнуть в суть того, что произошло, то надо признать – провокация удалась на славу и принесла именно те плоды, которых от нее ждали провокаторы. Эмансипация – лекарство от физической, абсолютной власти, будь-то то собственность или подданные. Все это, как мы видели, произошло задолго до «эмансипации женщины». Сохранилась только полигамная, гаремная отрыжка физического владения – семейное правовое неравенство. Эту отрыжку и следовало аккуратно вылечить, сохранив главное – отношения любви и собственности в семье. Предоставив женщинам гарантию от предвзятого отношения, от издержек неудавшегося брака и разочарований преданной любви, общество надолго решило бы проблему злоупотреблений власти – как в государстве, так и в семье. Предоставило бы возможность любви освободиться от своих варварских корней, как в свое время произошло с деньгами. И, как и деньги, любовь возможно сыграла бы в обществе новую роль, открыла какое-нибудь реальное чудо, по типу того, что явили нам символические деньги.
Но вместо всего этого, возбудив доверчивое женское сердечко кровавыми баснями о домашних деспотах, тиранах и извергах, подстрекатели бабьего бунта оторвали его от «грубого вонючего парнокопытного» и бросили на произвол судьбы. Власть мужчины была подорвана на корню.
Государство «всеобщего» благоденствия
Оторвав мужчину и женщину друг от друга, эмансипация вернула нас во времена первобытного хаоса, из которого только зародилась моногамная семья. Тут можно спросить – как же так,