Империя в огне. Константин Кураленя
бережно и заступы делали из дерева.
– Это не человек, это сам шайтан! – пронёсся по рядам нападавших воинов суеверный ропот.
– Прекратить! – раздался чей-то властный голос.
Воины опустили луки и, повернувшись в сторону говорившего, попадали на колени. Я этого делать не стал – русские умирают стоя.
– Угэдэй! – прокатился уважительный вал голосов.
– Ты кто? – ткнул в меня рукоятью плети сын Чингисхана.
– Человек! – гордо ответил я. Умирать так с музыкой.
– Я вижу, что не шакал, но ты и не тангут. Из какого ты племени? – повторил свой вопрос хан.
– Русский я, – ответил я поскромнее.
– Урус? – от недоумения брови наследника поползли вверх. – Знаю урусов, Субедэй говорил. Хорошие воины, но глупые. Могли на Калке победить, но гордыня непомерная и глупость бежали впереди их поражения. Но как ты здесь оказался?
– С торговым караваном мы, стало быть, – сделал я невинное лицо.
– Но ты не купец, и слепому видно, что ты воин?
– Так точно, ваше высокоблагородие, – начал ёрничать я. – Солдаты мы, из десантно-штурмового батальона.
– Ты храбро сражался, воин, немало глупых голов отправила на тот свет твоя лопата, – хан без сожаления кивнул в сторону трупов. – Я думаю, что если бы был жив мой отец, он бы даровал тебе жизнь, он уважал бесстрашных и умелых воинов. Но жив я, и я выполню его волю и подарю тебе жизнь.
От неожиданности я растерялся. Вот так дела, а хан- то мужик путёвый, и не такой уж и кровожадный. Я внимательно вгляделся в стоявшего передо мной человека. Среднего роста, в меру коренаст, рыжая борода, против укоренившегося мнения, что все степняки черноволосы и безбороды, густа и кучерява. Зелёные со стальным блеском глаза смотрят жёстко и требовательно. Я был удивлён почти европейской внешностью монгольского хана. Лишь впоследствии мне пришлось убедиться в том, что наше представление о монголах в корне неверно. В те времена, по крайней мере внешне, они были гораздо ближе к европейцам, чем к азиатам.
– Благодарю тебя, хан, но жизнь – это слишком дорогой подарок, что ты потребуешь взамен? – склонил я покорно голову.
– Ты не только храбр, но и умён, – покачал головой Угэдэй. – Мне нужны такие воины. Согласен ли ты служить мне так же храбро и верно?
– Но родина моя Русь святая.
– Скоро не будет твоей родины, богатур, – сочувственно покачал головой хан. – Не устоять Руси против туменов моего племянника Бату-хана.
Хан только предполагал, а я уже знал наверняка, что немногим более десяти лет отделяет родину моих предков от страшного нашествия, оставшегося в памяти людской как монголо-татарское иго. В последние дни уходящего тысяча двести тридцать седьмого года армия Бату-хана возьмёт приступом город Рязань, и тем самым откроет кровавый счёт павшим русским городам.
– Иди ко мне, урус. В такие времена не бывает родины, в такие времена каждый смелый и отважный сам создаёт свои