Сталинградский калибр. Сергей Зверев
мгновенно была выжжена дотла. Вместе с жителями. Пожар очень быстро перекинулся на остальные районы Сталинграда, ведь большинство зданий в городе были построены из дерева или имели деревянные элементы. Этот инженер мне рассказал, что температура во многих частях города, особенно в его центре, доходила до тысячи градусов. Мы находили тела, которые от прикосновения рассыпались в черный прах.
Соколов сидел, сжимая в руках металлическую кружку, и чувствовал, как внутри у него все наполняется гневом. Хотелось прямо сейчас подняться и отдать приказ «по машинам». И пойти в атаку, убивать, убивать и убивать этих нелюдей, которые пришли на его землю и не щадят никого. Много страшного он видел на войне, но что рассказал корреспондент, было ужаснее всего. Ужасно, когда гибнут женщины, дети, старики.
Краснощеков в своей обычной манере начал говорить высокопарными фразами, размахивать рукой, приводя примеры героических подвигов советских воинов. «Зачем он все это говорит здесь, нам? – думал Алексей. – Мы не новобранцы, мы хлебнули этой войны по самые ноздри. И будем сражаться так, как сражались наши солдаты в Сталинграде». Он читал газеты, «боевые листки», знал о подвигах. Один подвиг сержанта Павлова с его товарищами чего стоил. 58 дней фашисты не могли их выбить из одного-единственного дома. Почти два месяца! «Нет, мы теперь пойдем на запад, и нас врагу не остановить!»
Комната в здании райисполкома освещалась несколькими керосиновыми лампами. Это был временный командный пункт, который подготовили для совещания в полуразрушенном здании. Когда Баданов вошел, то увидел склонившихся над картой командующего Юго-Западным фронтом генерала Ватутина и представителя ГКО Василевского. «Значит, в бой, – подумал Василий Михайлович. – Когда вызывают командующие такого ранга, это всегда к приказу о наступлении». Вскинув руку к шапке, Баданов доложил о прибытии Василевскому, как старшему по должности.
Ватутин смотрел на Баданова своим обычным прищуром, будто оценивал его коренастую фигуру. Не зря Николая Федоровича еще в училище курсанты прозвали «психологом», а потом, намного позже, уже немецкие генералы нарекли его «гроссмейстером».
– Ну как, Василий Михайлович, – спросил Василевский, постукивая карандашом по карте. – Готов воевать твой корпус? И не просто воевать, а крушить врага так, чтобы клочки летели?
– Так точно, товарищ генерал-полковник, – кивнул Баданов и уверенно заявил: – Полетят!
– Ну, тогда давай, Николай Федорович, – велел Василевский Ватутину, – ставь задачу корпусу.
Баданов подошел к карте. Ватутин еще раз глянул на него с прищуром и стал говорить и показывать кончиком карандаша на карте.
– Смотри, генерал! Операция «Уран» предполагала окружение и расчленение сил шестой немецкой армии в Сталинграде. По нашему замыслу, после ее разгрома войска, которые были задействованы в операции «Уран», должны развернуться на запад и включиться в операцию «Сатурн».